Я взглянула заглянула через зад Бетси Один, шпионя за олимпийским искусством дойки Вилли. Бетси Один не понравилось, что я смотрю через её зад, и она сильно стукнула меня хвостом. Как будто тебя ударили кнутом, покрытым мехом.
— Ой!
— Ты в порядке, Кейси? — крикнул Вилли.
— Гм, да, в порядке, — я подражала ритму Вилли, раз, два, три, четыре, и, к счастью, молоко стало появляться.
К тому времени, когда я закончила с пятой коровой, а это значило, что Вилли надрал мне зад, подоив восьмерых, мои руки горели и тряслись как сумасшедшие. Мы отнесли ведра в кухню, где младшие дети Ватсонов налили молоко в кувшины, чтобы старшие мальчики могли развезти его по соседям.
Старшая дочь Ватсонов, Сара, наблюдала за этой операцией. Её рыжие волосы были разделены пробором посередине и две косы извивались как рыжие ручки у её лица. Модная, но не очень привлекательная прическа в том столетии, как я рассудила. Казалось, что у неё под юбкой большой абажур, если судить по тому, как она расширялась внизу, и поскольку женщины не носили кринолин, работая дома, я предположила, что она собиралась уехать, увидев меня, она уперла руки в бока.
— Вилли, — позвала она. — Кто у нас здесь?
Она не помнила меня, потому что Вилли и его отец, когда он был дома, занимались наймом работников для фермы. Она, когда её мать была больна или с ребенком, управляла кухней и домашней прислугой.
— Ты помнишь Кейси Донован? Он работал здесь раньше.
— Правда? Я не припомню, — Сара свела брови. Она позвала:
— Дункан, Жозефина, Шарлотта, Эбигейл, Джонатон!
Набор детей с кудрявыми рыжими или темными волосами появился в комнате.
Под управлением крепкой женщины по имени Мисси они перешли к розливу молока в бутылки, стараясь не попадаться на пути юбки Сары с кринолином, чтобы не оказаться сбитыми с ног. Вилли ушел и я повернулась, чтобы последовать за ним, но она откашлялась, останавливая меня. Я ждала, что меня отпустят, но она смотрела мне в глаза. Она сразу перешла к делу. — Сколько тебе лет?
— Гм, почти шестнадцать.
— Ты бреешься, Кейси?
— Гм, — мои руки подпрыгнули к подбородку. — Иногда. Я поздний цветок. Это у нас в крови.
— Я осмелюсь это утверждать. Ты провел всю ночь на чердаке?
— Да.
— Один?
— Я так думаю. Я уснул сразу же по приезду. Я не помню, чтобы видел кого-то еще.
— Какое облегчение, — сказала она.
— Почему это?
Она сняла фартук и разгладила юбку. Потом она посмотрела мне прямо в глаза.
— Потому что, Кейси Донован, я полагаю, что ты такая же девушка, как и я.
