1. «Черная женщина ходит. Героиня из романа Греча»
В сентябре 1868 года Достоевский окончательно определил для себя ведущие черты основных действующих лиц. О Настасье Филипповне он записал в черновиках: «беспорядок и красота». Затем в скобках, которые, кстати сказать, в подготовительных материалах очень часто используются им для выделения фиксируемой мысли, добавил: «(жертва судьбы)» (9, 280). В том же месяце была закончена третья часть романа. В ней Настасья Филипповна, как уже было отмечено И. А. Битюговой, «предстает перед Мышкиным в ореоле страдания и обреченности в двух его снах (на зеленой скамейке и дома, после чтения ее писем), а затем и наяву, по его возвращении от Епанчиных, когда видение его сливается воедино с действительностью» (9, 381).
Видения и сны занимают в романе заметное место, отражая воздействие на Достоевского поэтики романтизма. Функции их многообразны, и они особенно тесно связаны с образами Мышкина и Настасьи Филипповны, усиливая их яркость, раскрывая глубины души этих героев, а в отношении к Мышкину говоря и о его прозорливости. В академическом комментарии к роману отмечены многочисленные переклички в тексте «Идиота» с русскими и западными романтическими произведениями: «Черной женщиной» Н. И. Греча (1834), повестью В. Гюго «Последний день приговоренного к смерти» (1829) и его «Отверженными» (1862), пушкинской «Легендой» (1829, 1835). Среди произведений, мотивы которых нашли отражение в романе, «Шильонский узник» Байрона в переводе Жуковского (1816, 1822), «Дума» Лермонтова (1838), стихотворение Гейне «Генрих» (1822–1843) и другие[56].
Запись о произведении Греча появилась в подготовительных материалах 17 апреля: «Черная женщина ходит. Героиня из романа Греча» (9, 265). Достоевский упомянул здесь, а затем в своеобразной интерпретации перенес в окончательный текст «Идиота» лейтмотив романа. Герою его, князю Кемскому, всю жизнь сопутствует видение. В детстве он стал свидетелем того, как во время эпидемии чумы женщина, одетая в черное, с распущенными черными волосами, кинулась с балкона в чумную повозку на труп своего жениха. С тех пор в ответственные минуты жизни (во сне или наяву) видение этой женщины появлялось перед ним, и по выражению ее лица Кемский угадывал,
