Синий зонт | страница 11



Я ушел в ванную, умылся, поправил неуправляемую челку и вновь появился на кухне.

– Ба, ну теперь у меня божеский вид?

– Турок ты африканский, – улыбнулась она, – вот бери свой изюм и иди смотри в окно или поиграй.

Я пристроился в спальне у окна. Дождь. Редкие прохожие, редко проезжающие машины… и вдруг гул. С севера на низкой высоте в сторону нашего дома летят два боевых самолета с большими красными звездами на крыльях. Вот они уже над домом, и чтобы видеть их полет дальше, я бегу на лоджию в зале. То, что я увидел, повергло меня в шок. Наши самолеты стали сбрасывать бомбы на соседние дома и на дом, в котором жил мой детсадовский друг Виталик. Я влетаю к Мусе на кухню: «Ба, наши самолеты со звездами наш микрорайон бомбят!» Муся посмотрела в окно, а потом на меня: «Вот придет отец с работы, скажу ему, чтобы он запретил тебе по вечерам столько смотреть телевизор и эти идиотские новости». Сказано – сделано.

Лет через пять отец получил новую большую квартиру в поселке Ташкала. К тому времени он уже был замом генерального директора одного крупного нефтеперерабатывающего объединения. Моя жизнь мало чем отличалась от жизни сверстников: школа, музыкальная школа, спортивная секция. Настало лето, каникулы, и я решил первую неделю каникул просто балбесничать – спать, читать и слушать музыку.

Утро. Отец ушел на работу и вдруг звонок, скромный-скромный. Друзья? Звонить еще рано, да и трезвонят они не так. Открываю дверь. Стоит старая цыганка и просит о помощи. Ладно, думаю, не обеднеем. Отрезал ей хлеба, насыпал сахара и дал немного мелочи.

– Мальчик, у тебя будет жена, и звать ее будут Валентина, – сказала цыганка и ушла.

Наступил 84-й год. Где-то в мае, перед самым днем рождения, мне стало нехорошо: опустились руки, в голове пустота, на душе тревога, и с каждым днем становилось все хуже и хуже. «Переходный возраст или влюблен в кого-нибудь», – услышал я случайно разговор отца с его новой женой Татьяной. А чувство тревоги с каждым новым днем только усиливалось. Я стал бояться засыпать – постоянно снились горы трупов, разрушенный город, повешенные горцы. Как-то я не выдержал и подошел к отцу, сделал спокойное лицо и очень мягко, зайдя издалека, подвел разговор к переезду из Грозного. Отец также спокойно ответил отказом. После этих слов я скис окончательно. Прошло время, которое лечит, я успокоился, окончил школу и уехал учиться в Ригу. Учеба не пошла с первого дня – мне это было не интересно. Моя мечта поступить в университет, чтобы в дальнейшем стать учителем русского языка и литературы, рухнула, как только я посмел заикнуться об этом в кругу семьи. «Мужчина в первую очередь должен быть технарем», – сказал отец. Так, с горем пополам, с тройки на двойку, я окончил первый курс училища. И сразу две новости: телеграмма из дома – «Поздравляем с рождением брата». О боже, у меня есть брат! Я сиял всеми цветами радуги. И новость номер два – повестка из военкомата. Все понеслось и поехало: учебка, присяга, веселые приключения, классные ребята и никаких страшилок типа дедовщины. Несколько раз присваивали звание младшего сержанта. Столько же раз разжаловали, пару раз сидел на гауптвахте. И вот я дед, вся служба которого стала состоять из игры в футбол – солдаты против офицеров на тушенку; и уроков игры на гитаре. И все бы ничего, но в один из дней мне стало очень плохо. Недолго думая, подошел к командиру нашей роты, объяснил ситуацию и был, с легкостью, отправлен в больницу ближайшей большой деревни. Врач, пожилая добрая тетя Надя, всего послушала, всего пощупала, понять ничего не может, а у меня полуобморочное состояние. Быстро переодела меня в пижаму, довела до койки и уложила. К вечеру стало весьма паршиво, а в голове закрутилась одна и та же мысль – ну вот и все, кажется, даю дуба. Пришла тетя Надя, сделала укол и я уснул. Утром встал как ни в чем не бывало, хорошее настроение и все такое. Приговор тети Нади был прост: в армии мне делать нечего, надо лежать и отдыхать. После обеда пришел проведать меня сослуживец. Сидим на скамейке больничного дворика, о чем-то беседуем, но чувствую, что-то он недоговаривает. Тут открывается дверь, и на крыльцо выходит Она… Мы медленно встали с открытыми ртами. Пришли в себя только тогда, когда на крыльце появилась маленькая рыжеволосая девочка. Она взяла ЕЕ за руку и сказала: «Мама». Но окончательно я пришел в чувство, когда узнал, что вчера в часть пришла телеграмма: «Умерла мама тчк отец».