– Встать! Живо! – скомандовал офицер. – Зачем спрыгнул с машины? Небось рыльце в пушку! Воровал и бог знает что еще делал!
Старик зашевелил губами, устремив на офицера широко открытые глаза.
– Что? – спросил тот. – Он что-то сказал?
– Говорит, что спрыгнул с перепугу, – ответил полицейский, стоя на коленях около старика.
– С перепугу? Конечно, с перепугу! Натворил чего-нибудь, вот и боится! Что он говорит?
– Говорит, что ничего не натворил.
– Все так говорят! Но куда нам его девать? Что с ним?
– Надо бы вызвать врача, – послышался голос Штайнера с грузовика.
– А вы помалкивайте! – нервно огрызнулся офицер. – Где мы раздобудем врача в такой час? Не может же он бесконечно валяться здесь на улице. А потом опять скажут, будто мы его так отделали. Ведь всегда и во всем виновата полиция!
– Надо отвезти его в больницу! – сказал Штайнер. – И как можно скорее!
Офицер растерялся. Теперь, поняв, что старик тяжело ранен, он даже забыл приказать Штайнеру замолчать.
– В больницу! Так просто там его не примут. Нужна сопроводительная бумага. А я не имею права подписать ее. Сначала я должен составить рапорт.
– Отвезите его в еврейскую больницу, – сказал Штайнер. – Там его примут без сопроводительной и без рапорта. Даже бесплатно.
Офицер уставился на него.
– Откуда вам это известно?
– Можно отвезти его в Общество неотложной помощи, – предложил один из полицейских. – Там постоянно дежурит санитар или врач. Пусть разбираются с ним. А мы от него отделаемся.
Офицер принял решение.
– Ладно, поднимите его! Проедем мимо «неотложной помощи». Один из вас останется с ним. Дурацкая история!
Полицейские подняли пострадавшего. Он снова застонал. Лицо сильно побледнело. Его уложили в кузов. Он вздрогнул и открыл глаза. Они блестели неестественным блеском, резко выделяясь на осунувшемся лице. Офицер покусывал губы.
– Бред какой-то! Такой старик, и вдруг прыгает на ходу!.. Трогай! Только не гнать!
Под головой раненого натекла лужица крови. Узловатые пальцы скребли по днищу кузова. Губы понемногу разжались, зубы обнажились. Казалось, под призрачной и угрюмой маской боли смеется кто-то другой, беззвучно и с издевкой.
– Что он говорит? – спросил офицер.
Тот же полицейский снова примостился около старика на коленях и поддерживал его голову.
– Говорит, хотел вернуться к своим детям. Теперь они, мол, умрут с голоду, – доложил полицейский.
– Ерунда какая! Ничего с ними не станется. А где они?
Полицейский склонился к раненому.
