Бабушка волновалась, забрасывала вопросами: всё у тебя хорошо, не голодная, не обидел ли кто? «Ну, что ты меня, как маленькую, контролируешь? – через минуту спрашивала Ксения, забыв, что она сама звонит. – Лекарства не забудь принять. Верапамил помнишь? Ну, замечательно… Всё, пока, я завтра точно приеду». «Приезжай, буду за тебя Бога молить…»
Бабушка в последние месяцы часто вспоминала о Боге. «Где был твой Бог, когда папа с мамой ехали на эту дачу?!» – крикнула однажды Ксения, топнула ногой и расплакалась. Бабушка промолчала, ушла к себе, и Ксении стало стыдно. Потом она думала об этом и, в конце концов, решила, что не стоит обижаться на Бога, если он, конечно, есть. Может быть, в ту минуту он был занят другим, спасал людей от землетрясения или урагана… там тысячи людей, на всех не хватило внимания. Теперь он, конечно, сам не рад, что так получилось. Не напоминать же всякий раз: наверное, тогда он совсем расстроится и ничего хорошего больше сделать не сможет.
Ксения, крещённая в полгода, росла атеисткой, о вере никогда не задумывалась, но всё-таки знала, что после жизни что-то есть. Не могут же просто так взять и исчезнуть её танцы, и одноклассники, и Солнечный берег, куда летала два лета подряд с мамой и папой, и ещё много чего! А если всё-таки могут?… Зачем они тогда нужны? И сама она что здесь делает? В прошлом такие мысли приходили к ней довольно редко – утром, например, когда случалось проснуться до будильника. Нагретое одеяло, фонарь за окном, тишина… Вот хоть бы так всё осталось, чтобы можно было вспоминать! Но неужели и память исчезнет? И уже подступали слёзы, и вместо дыхания получалось одно шмыганье… Здесь надо было встрепенуться, подумать о весёлом, и Ксения держала наготове целую коллекцию настоящих и придуманных историй, разгонявших темноту. Вот если представить, что она может по желанию становиться мальчиком?… Все удивятся: что за партнёр такой, откуда взялся? никто его раньше не видел, а он выиграл конкурс и пропал. На тебя похож, Ксюха; может, это твой брат? Нет, – скажет она, – у меня ведь братьев никогда не было. А сама подметит, кто из девчонок будет сильнее других по нему вздыхать. Маша Третьякова… и ещё Надежда, где-то забыла Петра Павловича… Попались! Вечером подумаю, что с вами делать, а сейчас пора вставать, собираться в школу…
В последний год она забросила фантазии: хрупкими они оказались, раскололись от одного удара настоящей жизни. Но весной, чем длиннее становились дни, тем отчётливее Ксения понимала, без аргументов и споров – просто понимала, и всё, что родители где-то живут, видят и слышат её. Только она их пока не слышит, и поэтому должна теперь больше думать сама. Насколько им хорошо там, зависит и от неё – в этом она не сомневалась, и жить хотела так, чтобы стыдно за неё не было.
