Монашеское движение охватило и западный мир. Иоанн Кассиан, бывший монахом сначала в Вифлееме, а затем в Египте, был направлен с поручением от константинопольского патриарха в Рим и впоследствии остался на Западе. Он основал два монастыря – один в Иль-де-Лерине – и написал две книги о монастырской жизни: «Институты» и «Конференции», которыми позднее воспользовался Бенедикт из Нурси, главный идеолог всего западного монашества, при составлении своего Устава.
Августин из Гиппона, как мы уже знаем, считал, что искреннее обращение в христианскую веру неизбежно требует монашеского отречения, однако сам был отозван из своего монашеского уединения, чтобы помочь церкви в урегулировании некоторых вопросов. То же самое произошло и с Мартином Турским, который был родом из Нижней Венгрии. Сын офицера римской армии, он сам одно время служил солдатом. Находясь со своим легионом в Амьене, на севере Франции, однажды Мартин поделился плащом с каким-то нищим – и ему случилось знамение, что это был сам Иисус. Оставив службу (около 355-356 гг.), он стал отшельником и жил вначале на уединенном острове у побережья Италии, а затем вместе с другими пустынниками в окрестностях Пуатье, на юге Франции.
Праведность Мартина и те чудеса, которые он, по свидетельству очевидцев, совершал, привели к избранию его епископом жителями французского города Тур. Рукоположение произошло 4 июля 371 года, несмотря на возражения других епископов и местной знати – они считали, что Мартин слишком низкого происхождения и «вызывает презрение своей жалкой одеждой и растрепанными волосами». Но, даже став епископом, он продолжал вести аскетическую жизнь в монастыре, который основал в окрестностях Тура. Он неутомимо преследовал язычников, уничтожая их святилища и вырубая священные деревья. Приписываемая Мартину Турскому волшебная сила оказывала свое действие и после его смерти и, как мы теперь знаем, способствовала обращению Хлодвига в христианство. Мартин был первым христианином, который умер естественной смертью и тем не менее заслужил славу святого своими деяниями.
Однако Мартин являлся исключением – его поведение резко выделялось на фоне других представителей духовенства, которые в последние годы Римской империи все больше увязали в решении светских проблем. В условиях всеобщего ожесточения, которым сопровождался закат западной римской цивилизации, набожные и смиренные христианские общины стремились максимально изолироваться от общества. По словам исследователя Давида Нолеса, они жили, «не проявляя никакого интереса к тому, что творится за стенами монастыря, отказывая в помощи – как материальной, так и духовной – соседям и странникам. На первом месте у монахов стояли вовсе не проповеди и просвещение, они практически не занимались ритуальным песнопением и другими церковными обрядами, а вместе собирались лишь для служения Богу и спасения собственных душ».
