Ну так вот. Дядя Леша не спит. Любуется звездами и замечает между делом, что к складу тихонько подъехала легковая машина с выключенными фарами. И вышел из машины сгорбленный человек, который направился к складу и прямиком полез в его плохо запертую дверь.- Стой! Стрелять буду. Так что ли надо? - прошептал про себя изрядно струсивший дядя Леша и заорал: - Стой! Стрелять буду! Ты куда?!
Но сгорбленный не сказал, куда. Потому, очевидно, что посчитал этот вопрос лишним. И без того было ясно, куда. Ничего не сказал и исчез в недрах склада.
Ну, время идет. Дядя Леша ждет. И дождался, что тот является. И еще более сгорблен, поскольку на плечах его покоится здоровенный мешок.
Неизвестный подошел к сторожу и стал его ругать:
- Ты что же это орешь, козел?!
Впрочем, его уже нельзя было считать неизвестным, так как дядя Леша без труда узнал в нем заведующего Михаила Петровича Глинку, про которого на предприятии шутили:
- Получишь Глинку.
- Я, я...- сказал дядя Леша, - я, я...
- Ты, ты, - передразнил его узнанный незнакомец, - ты, ты. Дерут тебя коты.
Тут-то дядю Лешу и осенило.
- А вы не говорите такими словами, - обнаглел он. - И не обращайте это в шутку. А лучше объясните, куда это вы расхищаете социалистическое имущество, которое я поставлен караулить за семьдесят рублей в месяц?
- Ох и петух! - развеселился Глинка. - Молодец! Храни! Бди! Наберешь себе полмешка, - разрешил он и приказал: - Ну, давай! Давай! На вахту!
Тогда дядя Леша помог ему донести мешок до легковушки, и Михаил Петрович уехал. Уехал, но фары все-таки так и не включил.
Счастливый дядя Леша набрал в мешок разрешенного стекла, вынес мешок из склада, сел на него и стал бдеть дальше, не имея сна ни в одном глазу.
И действительно, по прошествии некоторого времени заскрипели немазаные колеса и появилась подвода. Так тихонечко - тихонечко. Даже тише еще, чем машина.
Сторож, который уже приобрел некоторый опыт в делах подобного рода, не стал кричать про стрельбу, а наоборот, сделался и сам как бы тих, а внешне даже будто спящ.
Ну и конечно. Выходит из склада с полным мешком не кто иной, как сам десятник Пугачев.
Десятник Пугачев тяжело дышал под мешком, а дядя Леша ему эдак повелительно:
- Стой. Нет, стой. Врешь. Шалишь. Не уйдешь. И поклацал затвором.
Пугачев скинул мешок с могучего плеча и очень удивился:
- Это ты, дядя Леша? А ты че не спишь? Ты спи, время позднее.
- Как тебе не стыдно, Федор! Немедленно положь мешок взад, а то я буду стрелять и составлять акт. А может, и Глинке пожалуюсь. Он тебе покажет стекло! Все скрозь него увидишь!
