Подняв глаза, увидала пред собой молодого лейтенантика. Тот, усмехаясь, спросил:
– Недавно на фронте? Ничего, скоро привыкнете!
Он помог Варе подняться, стал отряхивать её, хлопая по шинели; слишком уж тщательно отряхивал девушку ниже спины. Ошалевшая от артобстрела Варя стояла как столб, хлопала длинными ресницами, разглядывая парня. Наконец, тот закончил и протянул ладонь:
– Лейтенант Заровнядный, – представился он и, улыбнувшись, добавил, – фамилие такое у меня – антересное. А имя – Евгений, для вас – Женя.
– Варвара, то есть Варя, – протянула она в ответ руку, зачем-то глупо добавив, – ефрейтор.
– Ну что ж, ефрейтор Варя, осваивайтесь, а меня труба зовёт, пора подвиг очередной совершить, – лейтенант рассмеялся, обнажив крепкие ровные зубы. – Земля круглая; может, свидимся!
Варя пробиралась по траншее, оглядывая раненых бойцов. Кто-то стонал, кто-то лежал без сознания. Но когда добралась до блиндажа командира роты, внутри всё оборвалось. Вокруг дымящихся руин суетились набежавшие солдаты, пытаясь вытащить из завала политрука. Изувеченное тело ротного лежало в сторонке с прикрытым фуражкой лицом. Вокруг валялось то, что осталось от блиндажа после прямого попадания снаряда: раскуроченные окровавленные брёвна, вперемешку с разодранными, истерзанными осколками телами – и всё это месиво пересыпано дымящейся землёй.
Варя тупо уставилась на какой-то предмет. Постепенно до неё дошло, что же она так внимательно рассматривает. Обрубок ноги! Он был довольно длинный, этот обрубок: ногу оторвало выше колена. Искромсанную плоть прикрывала штанина, но ни сапога, ни портянки не было. Варя долго смотрела на давно не стриженые ногти с чёрными полосками грязи и думала, что хозяину ноги должно быть стыдно за такие запущенные ногти. Потом вдруг спохватилась: «О чём это я?»
Пока она рассматривала обрубок, солдаты приносили тела убитых красноармейцев; не только из блиндажа – из других мест тоже. Их складывали рядом с погибшим командиром роты. Варя протиснулась меж стоящих с непокрытыми головами мужчин. Тут же, опираясь на плечо невысокого усатого солдата, стоял и вытащенный из завала политрук – он был цел, но сильно контужен. Варя взглянула вниз, на лежащие рядком безжизненные тела. Их было восемь, совсем молоденькие ребята. Дыхание стало частым, из глаз потекли слёзы, а пальцы правой руки вдруг сами сжались в щепотку и потянулись ко лбу, к животу, к плечу одному, затем к другому…
