— Я честно и доблестно служу своему государю и не хочу иной чести, нежели той, что он меня пожалует!
— Ишь каков, стыда у тебя нет! Бесстыжий ты!
— Стоп бояре, — поспешил прервать я разгорающийся спор, — скажите мне я царь или не царь? Разве я не вправе жаловать за службу верного человека чином и землею? Разве честный сын честных родителей, оттого что на чужбине побывал, теряет право на вотчину? Я ведь не требую, чтобы он выше вас в думе сидел?
— Государь, — поднялся с места Мстиславский, — ты наш царь, а мы твои холопы. И ты волен каждого из нас казнить или миловать. Однако ты сказал что он честный сын — честных родителей, а так ли оно? Если Клим в законном браке родителем своим прижит, то и говорить не об чем, его вотчина. Но так ли оно?
— Государь, дозволь слово молвить? — взволновано произнес Рюмин.
— Говори.
— Урожден я в славном городе Ревеле, иначе Колывани. Отец мой и матушка венчаны были и меня там же крестили, в том крест целую.
— Это откуда в Ревеле православный поп взялся, чтобы родителей твоих венчать? — закричал кто-то из задних рядов.
— Тихо! — прикрикнул я на думу, — порешим так. Поелику город Ревель находится под рукою брата моего короля Густава Адольфа с коим мы прибываем в дружбе и братской любви, то полагаю с первой оказией послать туда верных людей дабы о деле сем разузнать. Однако дела государственные ждать не могут и потому в посольство Рюмин поедет и чин получит. Если выяснится что он лгал нам, то с него за сию вину спросится полной мерой. А если нет, то пусть вам бояре стыдно будет! На том и порешим, а теперь если дел больше никаких нет, то не задерживаю.
Выходя из палаты, я обернулся к Климу и тихонько спросил:
— Ты мне ничего рассказать не хочешь? А то смотри, прилепится к фамилии прозвище «бесстыжий» или «Бестужев»*.
______________
*Судя по всему, родоначальники этой фамилии носили распространённые прозвища «Рюма» и «Бестуж(ий)», то есть «бесстыжий»[2]. «Генеалогия семей Бестужевых очень запутана, и их родословные точно не установлены»[3]. У исследователей нет даже уверенности в том, что все Бестужевы (и Бестужевы-Рюмины) одного корня.
На следующий день пришли хорошие известия. Василий Бутурлин посланный перехватить Заруцкого и Марину Мнишек в том случае если им удастся улизнуть из Коломны, не терял времени зря. После взятия нашими войсками Коломны он развернул свой отряд и пошел на Воронеж. Взяв с ходу эту небольшую еще крепость и захватив неожиданно большую добычу, воевода, разгромил несколько мелких шаек и послал гонцов известить о своей победе. По-хорошему бы ему не задерживаться, а рвануть прямиком на Астрахань. Но до нее почитай тысячу верст, и ни одного города по пути. Ни одного, потому что и Царицын и Саратов и прочие города за время смуты совершенно разорены, а многие и сожжены дотла.
