— О, можете рассчитывать на содействие компании.
— Не сомневаюсь, поскольку если человек приедет сам это одно. А если ваша компания поручится за него это совсем другое. И поверьте мне на слово Барлоу, если приедет какой-то мошенник или неуч, я найду как компенсировать убытки.
— Не сомневаюсь, ваше величество, но я хотел бы уточнить…
— Что именно?
— Навигация в Архангельске не слишком долго длится и может статься так, что мы просто не успеем доставить грузы.
— Это будет очень печально, Барлоу, однако повторюсь, эта война не так быстро закончится.
Проводив англичанина, я вместе со своими ближниками вернулся в кремль. Было интересно узнать что решила дума по поводу выборов патриарха. Как и следовало ожидать, бояре вдоволь по собачившись решили что от добра — добра не ищут, а Федор Никитич роду старинного, так пусть все будет как было. Короче, ворон ворону в очередной раз ничего не выклевал. Мнения представителей духовенства разделились. Одни стояли за Филарета, благо митрополитом он уже стал и успел себя проявить на этом поприще не с самой худшей стороны. Тем более что были иерархи, измазавшиеся в измене куда больше чем он. Другие прекрасно помнили, как вел себя боярин в первое время после пострижения, и считали его более мирянином, нежели монахом. И, наконец, была и третья сила, иерархи сообразившие что Филарет новому царю неугоден, а стало быть, открывается вакансия и вместе с ней потрясающие перспективы. Правда представители этой третьей силы пока помалкивали и приглядывались, решая кто с кем и против кого будет дружить. Ну и земство решило все традиционно. Дескать, ты Иван Федорович, царь и тебе виднее. Как ты скажешь, так мы и сделаем.
Все это мне почтительно доложил Иван Никитич Романов, дождавшись моего возвращения.
— А ты боярин за что высказался? — спросил я его, выслушав.
— Ну, так ты мне государь на сей счет не повелел ничего, так я и промолчал.
— Правильно, Иван Никитич, хочешь и честь соблюсти, и капитал приобрести. Ну, а чего, и царь жалует и брат в патриархах.
— Государь, кабы ты мне повелел, — начал оправдываться Романов, но я его перебил.
— Да все нормально, боярин, я не сержусь. Война не завтра кончится и до ее конца брат твой все одно не воротится. А как воротится, так я может с ним еще и полажу. Но сейчас я хочу знать, кто за него драться готов непритворно, а кто лишь для вида поддерживает.
— Да как же про то узнаешь?
— Да так, сейчас ведь те бояре что его руку держат, кинутся ему отписывать об сем деле, не так ли?
