— Помилуй государь, я дел турецких, али персианских и вовсе не ведаю!
— Испугался? — усмехнулся я, — нет, ты дружок к датскому королю отправишься, а как от него вернешься в Мекленбург, да в Брауншвейг заглянешь. А в Царьград, да Исфахан другие люди поедут. С персами торговля нужна, без нее денег нет вовсе, а турок и татар вместе с ними надо на поляков натравить. Иначе не видать нам Смоленска как своих ушей. Такие вот дела.
Закончив с Рюминым, я поднял глаза на бояр усиленно пытавшихся хоть краем уха услышать о чем я говорю с Климом.
— Что скажите бояре?
— Помилуй государь, что тут скажешь, вроде все хорошо писано, только непонятно…
— Да чего там понимать? Брат мой король Густав Адольф поздравляет меня с занятием престола и желает долгого царствования и всяческого процветания державе моей.
— А про Новгород король ничего не пишет?
— Пишет как же. Зовет в гости летом, там говорит и решим дело наше полюбовно. Ну, кто там еще?
— Посланник короля Ляшского Жигимонта! — Закричал распоряжавшийся приемом Вельяминов.
В палату вошел довольно молодой шляхтич, разряженный в пух и прах, в сопровождении двух слуг, и такого же количества стольников.
— Как здоровье моего брата короля Сигизмунда? — спросил я шляхтича.
— Мой король здоров, — отвечал он, подбоченившись, — но брат ли он вашей милости?
Проговорив это, посланник вытащил грамоту и без поклона подал ее дьяку. Тот развернул ее и повинуясь моему кивку начал читать.
— Мы Сигизмунд III Божьей милостью король Польский, Великий князь Литовский, Русский, Прусский, Мазовецкий, Жмудский, Ливонский, а также наследный король Шведов, Готов и Венедов пишем к тебе герцог Мекленбургский называющий себя также московским царем…
При этих словах в палате поднялся ропот, а дьяк сообразивший что именно он читает замолчал.
— Господин посланник, как ваше имя? — спросил я шляхтича ничего не выражающим тоном.
— Меня зовут Кшиштов Чаплинский, я шляхтич герба Дрогослав…
— Мне нет дела до вашего герба, господин наглец. Единственная причина того что вы до сих пор не болтаетесь в петле, это то что вы посланник. Передайте вашему королю, что я искренне печалюсь о его бедственном положении.
— Что, то значит? — удивился Чаплинский.
— Боже мой, как же обнищал мой добрый брат Сигизмунд, во всей Речи Посполитой не смог он найти умного человека и прислал своего шута
— Будь я при сабле, никто бы не посмел… — начал было шляхтич, но я его перебил.
— Да где это видано, чтобы шутам сабли давали? Насмешил ты меня убогий. Жалую тебе за то кафтан скомороший, да шапку с бубенцами, а теперь пошел вон отсюда!
