— Что тут скажешь, государь, — вышел вперед Шереметьев, — на святое дело не жалко.
— Ну, коли так, значит с богом.
Траханиотов с поклоном подал мне свиток начинавшийся словами: — «Собор вся земли решил, бояре приговорили, а государь повелел». Особенно бросался в глаза писаный золотом большой царский титул с перечислением всех княжеств и царств, входивших в государство, включая Великое Княжество Мекленбургское. Другой дьяк принес золотую чернильницу с пером, и я затаив дыхание начал выводить под документом латынью IOAN. Слава тебе господи, на сей раз, обошлось без клякс, и заулыбавшийся дьяк тут же посыпал подпись песком, после чего князь Мстиславский приложил печать.
Первое дело было сделано и вперед вышли Бутурлин с Салтыковым. Первым начал говорить Бутурлин.
— Государь, ты повелел мне вместе с Бориской Салтыковым идти на вора что сидит в Коломне и разоряет окрестные земли. А оный Бориска, твоей государевой воле перечит и оттого твоему царскому делу урон превеликий…
— В жизни того не бывало чтобы Салтыковы под Бутурлиными ходили! — визгливым голосом прервал его спич второй ответчик, — помилуй государь, невместно мне под Васькой ходить! Мы, Салтыковы, завсегда выше Бутурлиных сидели.
— Это когда же ты пес смердящий, выше меня сидел? — распалился в ответ стольник. — Еще отец мой бывал первым воеводой и в большом и в сторожевом и полку правой руки. А в твоём роду выше второго воеводы николи не поднимались!
— Ах ты, аспид брехливый, — не остался в долгу дворянин, — да как у тебя бельма не повылазят от того что ты царю врешь! Отродясь отец твой не бывал первым воеводой в большом полку, а токмо вторым!
— А твой и таковым не был!
— А ты… а ты….
— Унять лай! — приказал я строго глядя на спорщиков, — вы, когда должны были выступить? То-то что неделю назад, а за сию неделю сколь войску жалованья, да кормов, да прочего ушло, а дела ни на полушку не сделано! Паче того, сколько вор Ивашка Заруцкий за время сие погубил душ христианских, да иного разору принес земле? Чей грех будет, я вас спрашиваю? Того ради, что не желаю в начале своего царствования объявлять своим подданным опалы, велю в походе сем быть без мест. Все ли ясно?
— Прости государь, но все одно невместно Салтыковым под Бутурлиными ходить! — продолжал перечить московский дворянин.
Услышав это дерзкое заявление присутствующие ахнули и в наступившей тишине обернулись ко мне ожидая реакции.
— Государь дозволь слово молвить? — Подал голос Иван Никитич Романов, ведающий разбойным приказом, очевидно желая разрядить обстановку.
