Он помолчал, затем добавил:
– И чего вам на месте не сидится? Пошли бы спокойно в колледж, стали бы химиками, или страховыми агентами, или еще кем… Срок службы – это вам не скаутский лагерь, а самая что ни на есть настоящая военная служба. Грубая, опасная – пускай даже у нас нынче мир… От военного времени всяко не шибко отличается. И ни тебе каникул, ни приключений, ни романтики… Так как оно?
– Я пришел поступить на службу, – ответил Карл.
– И я тоже.
– Так ведь род службы не вам выбирать, это вы понимаете?
– Но наши пожелания все же сыграют какую-либо роль? – уточнил Карл.
– Сыграют, а как же. Это последнее, о чем вы можете просить до конца срока. Офицер по кадрам обратит на это внимание. Первым долгом проверит, не запрашивали ли на этой неделе, скажем, стеклодувов-левшей, если ты напишешь, что именно такую работу счастлив будешь выполнять, а затем с неохотой признается, что такое место есть, скажем, на тихоокеанском дне, и уже после станет проверять твои способности и подготовку. Один шанс из двадцати, что ему придется согласиться с тобой и ты получишь что хотел… пока какой-нибудь шутник из отдела распределения не выдаст тебе предписание для чего-нибудь совершенно противоположного. Ну а в других девятнадцати случаях кадровик оглядит тебя со всех сторон и найдет, что ты как раз тот, кто им нужен, – именно ты пригоден к тому, чтобы провести полевые испытания новой модели системы жизнеобеспечения в условиях планеты Титан…
Сержант помолчал.
– А на Титане, доложу вам, холодно! И диву даешься, как часто отказывает это экспериментальное оборудование! Но как ни крути, а полевые испытания – штука нужная; в лаборатории ведь всех условий не подберешь…
– Я буду специализироваться по электронике, – твердо сказал Карл. – Если для этого есть хоть какая-нибудь возможность.
– Ага. Так и запишем. А ты, парень, что будешь?
Я было засомневался, но вдруг до меня дошло: если сейчас не решусь, придется всю жизнь гадать – стою я чего-нибудь или просто «папенькин сынок».
– Я бы все же попробовал.
– Ну ладно. Только не говори потом, что тебя не предупредили. Метрики при вас? Давайте сюда. И дипломы – тоже.
Через десять минут, еще не приведенные к присяге, мы были на верхнем этаже, и нас принялись ощупывать, простукивать и просвечивать. По-моему, врачи нарочно задались целью отыскать у нас хоть какую-нибудь хворь. А уж если им это так и не удастся, то считай – годен!
У одного врача я спросил, много ли народу отсеивают по физнепригодности. Он страшно удивился:
