). Тем более, поскольку Б.В. Штюрмер не имел опыта дипломатической работы и был загружен делами как премьер, а другой товарищ министра, А.А. Нератов, не отличался силой характера, именно Боткин с его энергией и собственным взглядом на внешнеполитические интересы России мог стать фактическим руководителем министерства. В этих обстоятельствах приезд Милюкова, известного депутата и редактора газеты, обладавшего обширными связями в России и заграницей, пришёлся Бенкендорфу как нельзя кстати. Поделившись с ним сенсационной информацией о планировавшемся возвышении Боткина и выставив того в качестве германофила, посол мог рассчитывать на то, что шумиха вокруг этого поднимется и в печати, и в Государственной думе. Таким образом, мог быть нанесен удар не только по Боткину, но и по Штюрмеру, назначение которого старожилы МИДа восприняли очень недоброжелательно.
Нельзя исключить, что через Милюкова информация о предстоящем возвышении Боткина попала и к британцам. (Это также могло быть одной из целей англофила и германофоба Бенкендорфа)[357]. Лидер кадетов наверняка поделился впечатлениями о своей беседе с послом, по крайней мере, с двумя из своих спутников по путешествию – И.Б. Струве и Гарольдом Вильямсом. И тот и другой могли передать эти сведения представителям британских правительственных кругов.
Струве с 1915 г. возглавлял российский Комитет по ограничению снабжения и торговли неприятеля[358]. Указанная структура была связана с английским министерством по делам блокады. С его главой, Робертом Сесилем, Струве как раз в это время проводил консультации[359]. Что касается Вильямса, то тот в годы первой мировой войны служил важным источником информации для британского посольства в Петрограде[360].
Англичан чрезвычайно обеспокоило известие о предстоящем назначении П.С. Боткина. Мало того, что он имел репутацию германофила, он ещё являлся лицом близким к царской семье. Его брат Евгений был лейб-медиком, домашним врачом семьи Николая II. Сам П.С. Боткин долгое время состоял в переписке с начальником военно-походной канцелярии императора В.Н. Орловым, излагая в своих посланиях взгляды на внешнюю политику России. Орлов перепечатывал текст этих писем на машинке и отдавал на просмотр царю[361]. Этот факт ясно свидетельствует об особом интересе императора к взглядам Боткина.
Англичан не могло не тревожить и то, что двоюродный брат кандидата в товарищи министра – Сергей Дмитриевич Боткин – возглавлял в МИДе временный Особый отдел, занимавшийся делами российских военнопленных. Указанная должность позволяла осуществлять контакты с германской стороной. Таким образом, если при Сазонове выход немецких дипломатов на высшее руководство России по линии МИДа был невозможен (бывший министр обо всех германских предложениях сообщал сначала Бьюкенену и только потом царю), то теперь возникал канал связи, с помощью которого представители Берлина и Петербурга могли вести сепаратные переговоры.
