— Смотри, тятя, а крест то у него наш — истинно православный! — девушка осторожно коснулась ворота рубашки.
— Точно! Хрест-то — восьмиугольный…. Свой это человек, негоже его оставлять одного на лютую смерть! Беги, догони наших, пущай сюда прибегут.
Провал в памяти. Не знаю, потерял ли я сознание от боли или это вызвано было действием излучения приборов, из бюро путешествий? Этот вопрос так и остался для меня открытым. Очнулся я от равномерных толчков, которые отзывались тупой болью в плече. С трудом повернув голову, набок обнаружил, что лежу на самодельных носилках — две молодые берёзки, схваченные верёвками, которые волокли два мужика. Пыхтя и беззлобно переругиваясь между собой, они останавливались только затем чтобы смахнуть пот со лба, да подтащить моё тело повыше, чтобы пятки не бороздили землю.
— Ой, тятя! Он очнулся! — радостное лицо девушки склонилось надо мной.
— Чей будешь мил человек? Свободный али беглый? — старик склонился надо мной.
— Из работных, работный люд мы… — слабым голосом ответил я.
— Вона как! Работный он человек! Знать по царёву указу взят. На верфях работу ладил?
— На верфях — голова не так болела, а вот плечо: ныло и кололо острыми иголками боли.
— Куда вы меня тащите? — старик, словно петух высматривающий зерно, склонив голову вслушивался в мой шепот.
— С рукой у тебя беда. Нишшо, наш травник Ферапонт, тебя поправит! Он и не таких болезненных на ноги ставил.
Мои спасители остановились у двух толстых замшелых сосен и рухнули на землю без сил.
— Ферапонт, эй Ферапонт! — заблажил на весь лес бородач.
— Хто тут горло дерёт? — откуда-то из-под земли на белый свет вылез … — леший!
Травник Ферапонт был ещё более замшелым и древним чем тот лес, в котором он жил.
— Чево тут у вас? — он подошел ко мне отвернул ворот рубашки и ощупал мое плечо. Руки у него были на удивление сильными и цепкими. Когда я застонал от боли, он только хмыкнул:
— Плещщо у нево сломато, вы вот чево, оставьте ево у миня, кость править надоть и смотреть шоб сросло правильно. — Токмо девку тож оставьте, кашеварить мне не сподручно будет.
Не знаю, как я оказался в большой деревянной бочке, до верху наполненной горячей водой поверху которой плавали какие-то листья, коренья и травы.
— А скажи-ка мне, мил человек, как тебя кличут? — травник неторопливо размешивал в деревянной бадейке глину, подсыпал туда серый порошок, растирал эту смесь между пальцев и, намазав на тыльную сторону ладони, нюхал его, шумно втягивая воздух ноздрями.
