Паскаль вскинул голову и пристально посмотрел на садовника.
– Мари Маккофферти?
– Ее самую! Няньку леди Лили. Хорошая женщина, добрая. Теперь отправилась к сестре… Один из слуг мне об этом рассказал. И кто теперь утешит леди Лили? Никто. Думаю, все это как-то связано с тем монахом и мужчиной, что приехали вчера. Никто не знает, что случилось, но за одно я ручаюсь: тут не обошлось без паписта-священника.
– Не совсем так, – сказал Паскаль. – Возможно, он и подталкивал его светлость к выгодным для себя поступкам, но на этот раз падре Меллит говорил мало.
– Откуда ты знаешь? – удивился садовник. – Может, слышал что-то?
– Каждое слово. Леди Элизабет выдают замуж.
– Неужели?! – воскликнул садовник. – А как ты узнал?
– Ее выдают за меня.
Альберт Смит уронил совок и замер.
Лили уже очень долго стояла на коленях перед алтарем в холодной часовне, и на седьмые сутки заточения ей уже было все равно, откуда придет избавление от пытки – даже смерть бы приняла с благодарностью.
Лили прочитала все покаянные каноны, известные Богу и людям, она исповедовалась каждый день и ни разу не пожаловалась на ломоту в спине и ноющую боль в ногах. Не жаловалась Лили и на то, что живот сводило от голода. Она ничего не говорила о ночных кошмарах и о том, как, просыпаясь в холодном поту, она каждую ночь колотила кулаками в запертую дверь часовни, хотя и знала, что ее никто не услышит. И она часами слушала монотонные наставления падре Меллита, вещавшего о смирении и послушании. Лили думала, что ведет себя как святая, но это ей не помогало – она по-прежнему оставалась в заточении.
Услышав, как повернулся в двери ключ, Лили быстро опустила голову. Она узнала падре Меллита по шуршанию рясы.
– Встань, Элизабет, – раздался его голос у нее за спиной.
Девушка повиновалась и поднялась с коленей, едва удержавшись на онемевших ногах.
– Добрый день, падре, – сказала она.
Священник с удовлетворением смотрел на ее бледное лицо.
– Вижу, что твое покаяние приносит добрые плоды, Элизабет. Итак, сегодня я должен обсудить с тобой одно очень важное дело. Сядь.
Лили села.
– Я только что от твоего отца. Он пожелал, чтобы я сообщил тебе о том, что твое венчание состоится в воскресенье.
«Еще три дня. Всего три дня», – с облегчением подумала Лили. А потом этой пытке придет конец и она выйдет на свободу. Мысль о том, что ее якобы отдадут в жены негодяю французу, не очень-то встревожила Лили. У нее было достаточно времени, чтобы все спокойно обдумать, и вывод, к которому она пришла, был однозначен: отец просто решил ее припугнуть. Он никогда и ни за что не выдаст ее за мужчину без приличной родословной и полезных связей. И, разумеется, он не выдаст ее за садовника без роду и племени. Ах, как же она сразу не разгадала замысел отца и падре? Зачем позволила им насладиться ее страхом и отчаянием?
