– А вот падре Меллит так не считает. И если верить моему отцу, то перед лицом Господа равны только пэры королевства, предпочтительно – рангом не ниже графа.
– И все же нехорошо намекать на то, что тварь Божья явилась на свет нежеланной. А ведь именно так ты сказала о месье Ламартине.
– Ничего не знаю насчет его родителей. Хотели они его или нет – дело темное. Но вот я точно не хочу иметь с ним ничего общего, – проворчала Лили.
– Что ж, тебя можно понять. Впрочем, вскоре все закончится. Но Лили, детка, тебе и в самом деле стоит следить за тем, что ты говоришь. Ведь даже если этот человек и не может тебя понять, – нехорошо говорить, что ты мечтаешь о том, чтобы он вернулся в ту парижскую канаву, откуда вылез.
– Но у него же явный парижский акцент! – Лили презрительно фыркнула.
– И все равно нельзя насмехаться над теми, кому в жизни повезло меньше, чем тебе. К тому же он говорит очень правильно, как хорошо образованный человек. Ты неприятно меня удивила, когда сказала о нем… такую гадость.
– Коффи, ты что, забыла, что он пытался меня изнасиловать?! Как ты можешь после этого его защищать?!
– Я его не защищаю. Я лишь говорю, что тебе надо поработать над своими манерами. И не тебе судить о том, что монахи аббатства Святого Кристофа могут думать по поводу его ухода. Право, детка, я даже представить не могу, где ты научилась… некоторым словам…
– У мистера Смита, садовника, – с ухмылкой сообщила Лили. – Его речь бывает весьма колоритна, когда он думает, что рядом никого нет. Я многому научилась, слушая его.
– Элизабет, тебе должно быть стыдно! – Няня нахмурилась.
– Но почему? Ты ведь всегда говорила, что мы должны быть открыты всему новому. И говорила, что любознательность – прекрасное качество.
– Я говорила о высоком, о необходимости самообразования. Но я не советовала тебе прятаться в кустах, подглядывая за садовниками, а тем паче – за монахами. И довольно об этом.
– Я пыталась общаться с людьми на их родном языке. Неужели это так плохо?
– Ты должна помнить, детка, что ты – леди. Поэтому тебе следует вести себя как леди в любое время. И не важно, понимают тебя или нет. Я сто раз тебе говорила: хорошие манеры при любых жизненных обстоятельствах – самый верный признак аристократического происхождения. А ты иногда ведешь себя так, Элизабет, что можно подумать, будто ты дочь кучера, а не герцога.
Лили вскинула подбородок и заявила:
– А я вовсе не рада, что родилась дочерью герцога. Я бы, наверное, стала более счастливой, а скорее всего, гораздо счастливее, если бы мой отец был кучером, а не герцогом.
