- А ведь и правда он ничего, - сказал я.
- Так и я ничего, - рассмеялся милиционер. - А только существует порядок. Торговать надо в специально отведенных для этого местах. Вот сейчас составим протокол, штрафанем, а потом и пускай идет на все свои четыре стороны.
- Я бедный, - сказал Страдаев.
- Опять врешь. У тебя один пиджак тридцатку стоит, - справедливо возразил милиционер и поволок Страдаева.
Я сначала как-то немножко разгорелся, и мне даже захотелось идти в отделение спасать Страдаева или сочинить фельетон о том, что торгово-закупочные организации города плохо организовали закупку и торговлю, отчего и появляются около гастрономов различные "страдаевы".
Но после резонных слов про пиджак мне его спасать расхотелось, и они удалились, юный страж порядка и корыстный Страдаев, согнувшийся ради жалости в три погибели.
- Светка! Валерка! Детишки! - слышался его удаляющийся голос.
- А! Старик! Видел! Видел? Это же готовый сюжет. Как раз для тебя! А! Пиши! Пиши! - крикнул случившийся рядом один мой приятель.
И я ответил ему правду. Я завопил, воздев кулаки:
- Подите вы к черту! Надоело мне все это! Надоело! Я про красоту хочу писать и про одухотворенные отношения между людьми. Про то, как кто-то кого-то ненавязчиво спас и как это было в высшей степени благородно! Как седой учитель смотрит на кленовый листок и вспоминает свою прекрасную жизнь! И о том, как влюбленные жили долго и умерли в один день! К черту! К черту!
Приятель попятился и сказал, что в последнее время плохо стал понимать мои шутки.
А не понимаешь, так нечего со мной и разговаривать. Время уходит, как вода в песок. Не до шуток мне, не до шуток. Разве не понятно?
