МАРК. – Вот почему я и рад, что показал тебе свою, можно сказать колыбель. <…> Но по чувству привязанности, какое она в нас вызывает, должна стоять на первом месте та родина, благодаря которой название «государство» охватывает всю нашу гражданскую общину. За нее мы должны быть готовы умереть, ей полностью себя отдать, в нее вложить и ей как бы посвятить все свое достояние. Но родина, которая нас произвела на свет, нам не менее дорога, чем та, которая нас приняла. Поэтому никогда не откажу я первой в названии родины, даже если вторая будет более обширной, а первая будет только входить как часть в ее состав; [разумеется, при условии, что всякий человек, независимо от места своего рождения,] будет участвовать в делах государстваи считать это государство единым. <…>
Письма к брату, друзьям и близким (фрагменты)[113]
Титу Помпонию Аттику, в Афины. Att., I,5. Рим, конец 68 г. или начало 67 г.
1. Какое горе постигло меня и сколь великой утратой в моей общественной и частной жизни была смерть брата Луция, ты, ввиду нашей дружбы, можешь судить лучше, чем кто-либо другой. Ведь я получал от него все приятное, что один человек может получать от высоких душевных и нравственных качеств другого. <…>
2. Ты пишешь мне о своей сестре; она сама подтвердит тебе, сколько забот я приложил к тому, чтобы брат Квинт стал относиться к ней должным образом. Считая его слишком раздражительным, я написал ему письмо, в котором и успокаивал его, как брата, и увещевал, как младшего, и корил за ошибки. На основании его частых последующих писем я уверен, что все обстоит, как надлежало бы и как мы того хотели бы. <…>
Титу Помпонию Аттику, в Афины. Att., I,10. Тускульская усадьба, между апрелем и июлем 67 г.
4. Не вздумай обещать кому-нибудь свою библиотеку, какого бы страстного любителя ты ни встретил. Ведь я откладываю все свои мелкие сбережения, чтобы приобрести это прибежище для своей старости.
Титу Помпонию Аттику, в Афины. Att., I, 12. Рим, 1 января 61 г.
4. Клянусь, я писал тебе с трудом, ибо недавно умер мой милый молодой раб Сосифей, бывший у меня чтецом, и это взволновало меня более, чем, казалось бы, должна огорчить смерть раба. Пиши мне, пожалуйста, часто.
Титу Помпонию Аттику, в Эпир. Att., I,18. Рим, 20 января 60 г.
1. Знай, я теперь ни в чем так не нуждаюсь, как в человеке, которому я мог бы поведать все то, что меня заботит, который любит меня, который обладает светлым умом и в беседе с которым я ничего не выдумываю, ничего не скрываю, ничего не прячу. Ведь со мной нет брата, искреннейшего и глубоко любящего. <…> Где же ты, так часто облегчавший мою заботу и беспокойство своей беседой и советом, мой обычный союзник в государственной деятельности, поверенный во всех личных делах, участник всех моих бесед и замыслов? Я так покинут всеми, что отдыхаю только в обществе жены, дочки и милейшего Цицерона. Ведь эта льстивая, притворная дружба создает некоторый блеск на форуме, но дома радости не доставляет. Поэтому, когда в утреннее время мой дом переполнен, когда я схожу на форум, окруженный толпами друзей, то я не могу найти в этом множестве людей никого, с кем я мог бы свободно пошутить или откровенно повздыхать. Поэтому жду тебя, тоскую по тебе, даже призываю тебя. Ведь многое волнует и угнетает меня. Мне кажется, что если бы ты выслушал меня, то я мог бы исчерпать все в беседе в течение одной прогулки.
