– По блату?
– Я просто сказала, что детей терпеть не могу и по специальности работать не собираюсь. Это же отстой.
– Там не всё так плохо.
– Там всё ужасно. Да забей ты на всех этих мудаков! Пусть живут, как хотят. Практика уже закончилась. Чего ты вообще таскаешься в эту школу?
– Я не закончила, – ответила Олеся и передала листок с госами Кристине.
– Тоже мне проблема! Перепишешь у меня!
Кристина взяла Олесю за локоть и сказала:
– На тебя Горенко смотрит, – прошептала Кристина, ехидно улыбаясь. – Да не смотри ты!
Олеся лишь искоса поглядела на него.
– Ну и что?
– Такой красавчик! Вот бы он на меня запал!
– А мне он не нравится.
– Тебе не угодишь.
Кристина частенько не понимала свою подругу, которая была слишком разборчива и не только в выборе партнера. Олеся также придирчиво относилась к любым новшествам в своей жизни, будь то приобретение новых трусов или поездка за границу. Она всегда долго думала, очень долго, прежде чем сделать окончательный выбор. И ждать её было просто невыносимо. Потому она и оказывалась одна. Другие просто не выдерживали столь длинного ожидания.
– Да что в нем такого? – удивилась Олеся.
– Он красавчик! Спортсмен!
– Он просто отлынивает от учебы. И в универе его держат только из-за спорта. Он же тупой!
– Зато какие мускулы!
– Лучше бы в голове что-то было.
И Олеся пошла дальше, бросив на Горенко пренебрежительный взгляд. Её раздражал тот факт, что она может ему нравится. Ведь он даже не был её достоин.
С утра Олесю не мог поднять даже оглушительный звон будильника. Песня Тины Тернер “Simply the best>6”, установленная в качестве звонка, уже стала настолько привычной для Олеси, будто звучала на частотах, которые не воспринимали её уши.
Олеся с трудом заставила себя подняться с кровати. Она поздно ложилась, а перед сном объедалась всякой дрянью (в основном, бутербродами и сладостями). В общем, вела такой образ жизни, словно запрограммировала себя на самоуничтожение. Но на фоне недавней смерти Юли, все эти проблемы казались такими смешными и глупыми. Просто вполне себе взрослая девушка не может взять себя в руки – именно так себя ощущала Олеся, ковыляя в разношенных тапках до ванной. Оттуда она, вся мокрая, после душа, направилась к холодильнику, где из еды оказалась только одна шоколадка и та горькая. Затем, перекусив тем, что было, Олеся наспех оделась и поехала на похороны Юли. Хотя даже не была уверена, стоит ли ей там появляться.
Так или иначе, Олеся прибыла на кладбище, и сомнения всё еще переполняли её. Она старалась их побороть, молча продвигаясь мимо могильных плит, к толпе, собравшейся возле гроба Юли.
