На входе Ашер отпускает мою руку, но только, чтобы открыть дверь. Я отгоняю дым от лица пока дверь плавно закрывается, а затем Ашер возвращает мою руку в свою. Бар полон, музыка грохочет, и нет свободных барных стульев. Пауки и ведьмы из папье-маше свисают с потолка, а на каждом столе есть миниатюрные тыквы.
— Привет, ребята. Меня зову Эми и сегодня я буду вашей официанткой. — перед нами появляется бойкая девушка двадцати с небольшим лет. Ее черная юбка едва прикрывает ноги, а ее белая рубашка достаточно тесная, чтобы показать, что она не носит лифчик — Сегодня вечером у нас только кабинки. Подойдет?
— Что ты думаешь? — спрашивает Ашер, смотря на меня. — Кабинки — это же хорошо?
— Кабинки лучше, — отвечаю я.
— Хорошо, — официантка ведет нас сквозь дым, и люди радостно расступаются перед ней.
Мы устроились за угловым столиком, сидя друг напротив друга, и она протягивает нам меню и плавно удаляется в сторону бара. Бармен сегодня Фил. Он огромный мужчина с покрытыми татуировками руками и шеей, его бритая голова отражает слабый свет, а его эспаньолка касается нижней части шеи. На нем футболка с оторванными рукавами, джинсы и байкерские ботинки, он наливает шот, пока официантка что-то говорит ему. Его глаза поднимаются на меня, в то время как я опускаюсь в кабинку, прячась за страницами меню, словно в укрытие.
— Пожалуйста, не подходи сюда. Пожалуйста, не подходи сюда, — бубню я себе под нос.
Ашер убирает меню от моего лица.
— Так, что случилось?
Я делаю вид, что очень заинтересована списком закусок.
— Ничего. Я просто читаю меню.
Он подозрительно смотрит на меня, затем переключает внимание на человека, стоящего за моей спиной.
— Святые бисквиты и соус для тебя.
Я делаю глубокий вздох.
— Привет, Фил, — на моем лице застыла фальшивая улыбка, и я смотрю на него.
Он улыбается и раскрывает руки, ожидая обнимашек. Внутренне поморщившись, я поднимаюсь на ноги и оборачиваю руки вокруг него. От него пахнет сигаретами и алкоголем, которые и станут причиной его смерти. Это то, что я знаю в течение многих лет.
Я отрываюсь от него и сажусь обратно.
— Я думала, ты собираешься бросить курить.
Он напряженно трет шею.
— Я бросал на некоторое время, но старые привычки с трудом умирают. Совсем взрослая. Я не видел тебя с той ночи как твой… — он замолкает. — Ну, впрочем. Как ты поживаешь? И как поживает твоя мама?
— Она в порядке, — я вытаскиваю арахисовые скорлупки, зажатые в щели на столе.
— Она все еще работает в закусочной? — спрашивает он. — Или, наконец, она ушла из этого гадюшника?
