Врангель справедливо догадывался, что если Польша пойдет на соглашение с Советской республикой, то у него возникнут большие проблемы: «Освободившиеся силы большевиков в этом случае были бы переброшены на южный фронт, и спустя несколько месяцев мы имели бы перед собой новых три – три с половиной большевистских армий». Поэтому барон просил французов надавить на Польшу с целью максимально затянуть ее переговоры с Советами.
Наступление поляков, начавшееся весной, в значительной степени облегчило задачи Врангеля. Отвлечение наших сил на Польский фронт не позволило быстро собрать достаточные силы и ликвидировать в самом начале внезапно выросшую угрозу… Две наших попытки разгрома армии Врангеля в Северной Таврии, предпринятые в июле и августе, кончаются неудачей… В середине сентября Врангелем наносится сильный удар на севере в александровском направлении. В результате ряда упорных боев наши части, прикрывающие это направление, опрокидываются и к 20 сентября с большими потерями, оставив г. Александровск, переправляются на правый берег Днепра. С занятием ст. Синельниково Врангелю открывается беспрепятственный путь на север, где у нас не было тогда совершенно войск. Но, не соблазняясь этим, его дальнейший удар направляется на восток против наших частей, прикрывающих подступы к Донбассу.
Михаил Фрунзе. «Врангель»
Коммунист. № 251. 7 ноября 1921
Тем временем правительство большевиков тоже прекрасно понимало, сколь опасным для него может оказаться объединение сил Врангеля и польского лидера Пилсудского. Ведь неудачный польский поход обернулся большими потерями и обострением уже известных противоречий между лидерами большевиков.
Катятся звезды, к алмазу алмаз,
В кипарисовых рощах ветер затих.
Винтовка, подсумок, противогаз
И хлеба – фунт на троих.
Тонким кружевом голубым
Туман обвил виноградный сад.
Четвертый год мы ночей не спим,
Нас голод глодал, и огонь, и дым,
Но приказу верен солдат.
Николай Тихонов
Перед отъездом на польский фронт Сталин опубликовал в газете «Правда» (25 и 26 мая 1920 года, № 111 и 112) статью под названием «Новый поход Антанты на Россию». В ней подчеркивал, что «ни одна армия в мире не может победить (речь идет, конечно, о длительной и прочной победе) без устойчивого тыла. Тыл для фронта – первое дело, ибо он, и только он, питает фронт не только всеми видами довольствия, но и людьми – бойцами, настроениями и идеями. Неустойчивый, а еще больше враждебный тыл обязательно превращает в неустойчивую и рыхлую массу самую лучшую, самую сплоченную армию. Слабость Колчака и Деникина объяснялась тем, что у них не было «своего» тыла, что они, проникнутые истинно русскими, великодержавными стремлениями, вынуждены были строить фронт, снабжать и пополнять его в значительной степени за счет нерусских элементов, враждебных к таким стремлениям, вынуждены были действовать в районах, заведомо чуждых для их войск; естественно, что войска, лишенные внутренней, национальной и тем более классовой спайки, окруженные враждебной атмосферой, разваливались при первом сильном ударе со стороны советских войск.
