Под «Зондером», на сленге многих поколений курсантов нашего училища подразумевалась группа нарушителей воинской дисциплины и двоечников, которые в наказание или с целью пересдачи экзаменов и зачётов оставались в расположении подразделения, тогда как все остальные их товарищи уезжали в отпуска. «Зондер», в зависимости от периода отпуска, делился на летний и зимний.
Жизнь в «Зондере» ничем не примечательна, грустна и скучна. А чему радоваться? Друзья отдыхают, наслаждаются свободой, а ты сидишь, изучаешь «матчасть», восполняешь пробелы в знаниях, а в перерывах между делом драишь полы, туалеты, стоишь в наряде. В общем, исправляешь последствия собственной лени и недалёкости. Осознание того, что сам виноват, огорчает более всего, но, одновременно, помогает настроиться на деловой лад. Ещё не всё потеряно, всё зависит только от меня! У меня есть три дня и возможность всё поправить!
Помню, мотивация была настолько сильна, что я, используя любую минуту, читал, записывал материалы по злосчастному предмету, не было возможности читать и писать, повторял в уме. Анализировал усвоенное, раскладывал всё по «уголкам» своей памяти. В столовой, поглощая борщ, в расположении, моя полы, прокручивал в уме вопрос за вопросом, тему за темой. Вечерами и даже ночами, в общежитии, лёжа в кровати, на обоях карандашом записывал формулы, рисовал и заполнял таблицы, перечислял всевозможные свойства веществ. Так как материал секретный, тут же стирал всё ластиком и начинал заново. В результате на стене в моей комнате вместо нежно-жёлтого оттенка обоев появилось огромное белесое пятно.
К концу третьего дня я так напичкал себя знаниями, что мог ответить на любой вопрос с лёту, без подготовки. Но волнения всё же были, и я снова и снова просил товарищей поэкзаменовать меня, задавая разные вопросы. Некоторые специально приходили участвовать в этой процедуре и, слушая меня, запоминали материал сами, в их глазах я стал непревзойдённым специалистом и всезнайкой.
На утро четвёртого дня, мы прибыли в назначенную аудиторию для пересдачи зачёта. Нас было не много, человек двадцать, меня как самого подготовленного выдвинули первым. А я и сам был не против, хотелось, нет, не терпелось, не только исправить ситуацию, но и доказать Гидразинычу, что он не прав! Вошёл в класс, взял билет, читаю, а сам осознаю, что готов сразу всё рассказать и нарисовать. На душе стало легко и просто.
– Разрешите без подготовки, товарищ полковник?
