Меня поселили в доме отдыха, где я некоторое время пожил, я потом решил вернуться домой. Взял билет в «Метрополе», а тут Бичиго появился и сразу к отцу. «Что ты, папа, надо его на работу устроить, зачем Павлику по санаториям слоняться!» И меня уговорил билет сдать. Определили меня в том же «Заречье» в охрану, там речка текла, мост был и шлагбаум. Вот я возле этого шлагбаума и стоял. А тут сильные морозы ударили, которых я отродясь не знал, я замерз как цуцик, ибо одет был очень легко. И вот я совсем окоченел, когда увидел, что едет Александр Яковлевич. Я поднимаю шлагбаум, а он спрашивает: «Как дела, Павлик?» – «Замерз, – говорю, – в тапочках и в пальтишке тоненьком». – «Ну, ладно, – говорит, – сменишься, зайдешь к коменданту». Ну, я пришел, зуб на зуб не попадает, к коменданту. Тот определил меня в винный подвал и продовольственный склад, откуда мы отправляли в Москву вино, овощи, зелень, мясную и молочную продукцию. Там небольшой молочный заводик был, где делали сметану, кефир, масло, творог. Человек пять там работало. И еще одна небольшая группа у меня была. Нам завозили ягнят, цыплят, индеек, которых мы откармливали. И вот помню, тогда Сталину посоветовали печенку индейки употреблять. Приехал Александр Яковлевич и рассказал мне, чем и как их откармливать.
– Интересно. Как же?
– Надо было кукурузную муку с песком перемешивать и индейкам давать. Мы каждый месяц по дюжине таких индеек откармливали, затем резали и извлекали печенку, которая была белой, распухшей и порою весила до пятисот граммов каждая. А потом я учился на курсах неподалеку от Казанского вокзала. Я был примерным слушателем и очень быстро разобрался, как делать качественную молочную продукцию. Потом были подготовительные курсы при Первом медицинском институте. Но тут началась война, и меня перевели в Кремль, где была особая кухня. Я заведовал продовольственными складами года два, а потом меня сделали директором кремлевской столовой, где питалась кремлевская охрана.
– И сколько вы директорствовали?
– Шесть лет. Потом меня перевели на спецобъект «Ильинский № 14», где находился пленный генерал-фельдмаршал Паулюс и более полусотни интернированных из Германии ученых-атомщиков. Как я помню, они у нас находились с пятьдесят второго по пятьдесят седьмой год. Потом их отпустили на родину.
– Как с ними обращались?
– Очень хорошо. Да они все были освобожденные, как в санатории жили. Я же начальником ВДХ (военно-хозяйственного довольствия) был и не помню жалоб и никаких эксцессов. А в пятьдесят седьмом меня перевели в Москву на Хорошевское шоссе в специальный секретный архив, где находился фонд Гитлера, а также дела интернированных немцев и японцев.
