Но надо было быть начеку.
Эмир-хан не прощал обид, но и Абдулл-Хаммад оказался совсем не прост.
Справится с Шайтаном и его людьми до сих пор не удавалось никому.
Более того, возле трупа Шайтана была обнаружена свиная шкура. Значит, либо его пытали, либо шкура была оставлена как предостережение самому Эмир-хану. Что же, он это вполне заслужил. Мустафа в очередной раз задумался над тем, кого представляет Абдулл-Хаммад. Полевой командир, питающий личную ненависть к Эмир-хану? Не похоже. Спецслужбы? По почерку и по повадкам очень даже может быть, но для агента спецслужб Абдулл-Хаммад вел себя чересчур рискованно.
О смерти Шайтана и его людей Мустафе сообщил его брат Хасан, один из полевых командиров. Он сказал, что для командиров эта новость оказалась сродни разрыву гранаты.
Все уже давно свыклись с мыслью о том, что они не в состоянии ничего противопоставить Эмир-хану, и тут произошло такое.
Еще Хасан сказал, что среди полевых командиров витает идея объединиться против Эмир-хана. И сейчас все ждут дальнейшего развития событий.
«Что же, подождем и мы, — подумал Мустафа. — Ждать, похоже, осталось недолго».
На столе завибрировал мобильный.
Номер был незнакомый.
«Если это Абдулл-Хаммад, — подумал Мустафа, — надо поздравить его с хорошим началом. Глядишь, впоследствии и пригодится».
Он взял трубку.
— Слушаю.
— Привет, Мустафа, — раздался из трубки незнакомый голос. — Как поживаешь?
Мустафа почувствовал, как на лбу выступил холодный пот. Он понял, чей это голос.
— Ты уже, наверное, догадался, кто тебе звонит? — вкрадчиво продолжил голос.
— Эмир-хан?
— Правильно.
— Эмир-хан, мне очень жаль, что ваши люди погибли.
— Тебе жаль? Надо же, как интересно. А я подумал, что ты сейчас празднуешь. Это ведь ты прислал ко мне Абдулл-Хаммада. Кстати, это не он тебе сообщил радостную новость?
— Нет. Я с ним не общался.
— Понятно, значит, это твой братец. Знаешь, Мустафа, а ведь я всегда считал тебя умным человеком. Умным и осторожным.
— Я тоже всегда уважал вас, Эмир-хан.
— Очевидно, это время прошло. Очевидно, смерть Кемаля отрицательно сказалась на твоем аппетите. Он возрос. И ты подумал, а почему бы тебе не получить еще больше, правда?
— Это не так, Эмир-хан. Я бы никогда не осмелился.
— Но ты осмелился. Вот твой брат Хасан умнее. Он берет то, что я ему позволяю брать, и не требует большего.
— Я тоже не требую.
— Это уже не важно. Потому что пришло время умирать.
Мустафа почувствовал, как к горлу подступает злоба.
