— Удобная позиция, — похвалил Егор. — «Если не украду я, то украдет кто-нибудь другой».
— Тьфу ты, — плюнул Шеринг. — До чего упертый человек. Будь у вас объем головного мозга таким же, как объем бицепса, вы не стали бы со мной спорить.
— Возможно, — спокойно согласился Егор. — А теперь помолчи. Я хочу вздремнуть до прихода наших.
Егор прошел к стене и снял с гвоздя кожаную плетку.
— Вы что, — оторопел Шеринг. — Эту плетку я перекупил у этнографического музея. Знаете, сколько она стоит?
— Догадываюсь. — Егор мрачно взглянул на Шеринга и шагнул к нему.
— Что вы задумали? — опасливо спросил тот.
— Привяжу твою ногу к спинке кровати.
Шеринг слега побледнел, но нашел в себе силы улыбнуться.
— Боитесь, что убегу?
— Если привяжу — нет.
— А если я отвяжусь?
Кремнёв качнул головой:
— Это вряд ли.
— Почему?
— По кочану.
Егор нагнулся, обмотал левую щиколотку бизнесмена плеткой и быстро завязал узел. Другой конец веревки он привязал к бронзовой спинке кровати.
— Вот так.
Егор повернулся и зашагал к дивану.
— Стойте! — крикнул Шеринг. — А если я захочу в туалет?
— На тумбочке стоит ваза, — не оборачиваясь, ответил Кремнёв. — Воспользуешься ею.
— Эта ваза стоит десять тысяч долларов!
— Если ты считаешь, что твой мочевой пузырь стоит дешевле, терпи, — отрезал Егор и устало опустился на диван.
Шеринг вздохнул и досадливо поморщился.
— Невыносимый человек, — пробормотал он в сердцах. — Неудивительно, что у вас до сих пор нет семьи. Кремнёв, у вас ведь нет семьи?
Егор снял рубашку, бросил ее на спинку стула и ответил:
— Не твое дело.
Шеринг окинул взглядом его поджарую, мускулистую фигуру и хмыкнул:
— Конечно же, нет. У таких, как вы, никогда не бывает семьи. Знаете, мне вас очень жаль. Потому что я знаю, чем вы кончите.
— И чем же? — насмешливо поинтересовался Егор, укладываясь на диване.
— Сдав меня властям, вы снова вернетесь в СВР. Возможно, вас даже повысят в звании, хотя вряд ли. Вы будете честно служить своей стране. Но когда ваш организм износится, «контора» выкинет вас на помойку, как использованную вещь. Пенсия у вас будет копеечная. Но на ежедневную буханку хлеба и бутылку водки ее будет хватать. Через пять лет после выхода на пенсию вы сопьетесь. Однажды зимой вас найдут на скамейке в сквере. Но спасти вас уже не успеют. Да даже и пытаться не будут.
— Все, увянь. Я хочу отдохнуть до приезда наших.
— Но…
— Скажешь еще слово, и я привяжу тебя к унитазу. Шеринг вздохнул и тихо пробубнил:
— Хам.
