В моей практике отношений с пациентами хосписа этот случай был настоящим испытанием. Однажды получилось так, что я отказался везти его из палаты в комнату отдыха на кресле-каталке (в котором он абсолютно не нуждался), когда он пререкался с кем-то из персонала, попытавшимся это кресло у него забрать. Он пригрозил, что откажется от моих услуг добровольца хосписа, я же твёрдо настаивал на том, что ему полезно передвигаться пешком. В конце концов он вскочил и, толкнув мне кресло-каталку, в бешенстве удалился в сторону комнаты отдыха. Вечером мне передали, что Джон отказывается от моих услуг (это было уже в третий или четвёртый раз к тому моменту). Я не заходил к нему несколько дней, а когда всё же заглянул в его плату, единственное, что он мне сказал, было: «Ну где тебя носит?»
Мне было не по себе от того, что я не понимал, как поступить с Джоном – просто помогать ему или способствовать тому, чтобы он стал более самостоятельным. Я был его добровольным помощником четырнадцать месяцев и виделся с ним ежедневно. По выходным мы обычно проводили вместе всю вторую половину дня, особенно когда в погожие дни у меня получалось убедить его выйти прогуляться во двор. В какой-то момент Джон начал так сильно переживать, что тюремное начальство откажет ему в освобождении по состоянию здоровья, что перестал принимать пищу. Он решил, что либо доведёт себя до такого критического состояния, что его будут вынуждены отпустить домой, либо умрёт от голода, решив таким способом все проблемы. В конце концов он так ослаб, что его перевели в реанимацию.
Как-то раз, пятничным утром, мы собрались посетить иудейское богослужение. Джон был вполне способен одеваться сам, но в тот день он, как и обычно, захотел, чтобы это сделал я. Он молча лежал и смотрел на меня с вызовом – как будто только и ждал, что я начну возражать. Мы и так уже опаздывали, к тому же у меня не было настроения препираться. Я нашёл его носки и начала натягивать их на его ноги. Когда Чогьям Трунгпа Ринпоче – мой учитель – был частично парализован, я точно так же помогал ему одеваться. И вот теперь, когда я пытался надеть носок на ногу Джона, пытаясь при этом не сделать ему больно, мне вдруг на мгновение показалось, что передо мной лежит мой учитель. Это видение длилось лишь один миг, но этого было достаточно, чтобы меня переполнили преданность и устремлённость. С того самого момента меня больше не мучили никакие сомнения и я не колебался ни минуты, когда Джон просил о помощи. Вся эта дилемма – поддаваться на манипуляции или нет – просто перестала существовать.
