Но вот однажды случилось так, что позвать было некого. Я был наедине с пациентом, который был мне другом и должен был вот-вот умереть. Ему был нужен кто-нибудь, чтобы вместе помолиться. После того случая я ещё много раз попадал в подобные ситуации, и моя реакция не всегда была одинаковая – иногда мне было легко пойти навстречу, а иногда и не очень.
Но со временем я пришёл к выводу, что практикующий буддист, который свободен от теистического воззрения и обладает обычным мирским пониманием духовности, может найти общий язык с последователями любой конфессии. Буддизм характеризуется отсутствием застывших догм, его подход к жизни и смерти основан на опыте. Буддизм признаёт непостоянство реальности. Фундаментальная основа буддизма – безусловная добродетель (природа Будды) – это что-то, что хорошо понятно каждому пациенту, и что он может с лёгкостью принять.
Рауль…
Одним из больных, с кем мне пришлось работать, был мексиканец лет пятидесяти пяти. Это был его первый срок, и в тюрьму он прибыл совсем недавно. Здесь ему и поставили диагноз – рак желудка и рак лёгких в терминальной стадии. До того, как его поразила болезнь, это был сильный, властный человек – глава двух семей, одна из которых жила в Мексике, другая в США. Вся его жизнь была разрушена в один миг, и поэтому он был очень зол на весь мир. Общение с Раулем давалось мне нелегко. Иногда я даже не понимал, зачем он попросил помощи у добровольца хосписа. Его соседом по палате был его собственный друг, и он отлично справлялся с той работой, которую обычно делали добровольцы. Я просто не понимал, зачем ему понадобился я, тем более, что он явно не стремился раскрывать мне свою душу. Равнодушие пациента к визитам добровольцев хосписа – это из ряда вон выходящее явление.
Каждому работающему заключённому предоставляется ежегодный отпуск. Свой очередной отпуск я собирался провести в своей одноместной комнате – провести интенсивный ретрит по медитации. В первый же день десятидневного «отпускного» ретрита моё затворничество было нарушено охранником, который сообщил, что меня срочно вызывают в онкологическое отделение хосписа. Раулю резко стало хуже.
Следующие пять дней я проводил по 4–5 часов ежедневно, сидя у кровати злющего парня, который до этого едва ли со мной разговаривал. Раньше он просто прогонял меня, когда я заходил его проведать. Теперь же – когда грянул кризис – стало ясно, что он рад моему присутствия, а значит, я должен был что-то сделать для него.
