Женщина эта, похоже, и в самом деле была совершенством.
— Я услышал много тонких похвал ее качествам.
— Все, что вы слышали, правда. Она красива, как стихи. Нет, песня, ибо песня выразительнее и скорее вызывает у меня слезы. Ее ум устремляется во всех направлениях подобно чистой воде. Она не политик в том смысле, как мы понимаем это в наши дни. Она понимает власть, но не упивается ею. Хотя она, конечно же, ее любит. Вы знаете, что она сама правит своей колесницей. Очень современная личность.
Мое лицо, должно быть, выдало сомнения, потому что на чело Пареннефера набежало облачко.
— Это не сентиментальная хвала. Она действительно замечательная.
Он следил за моим лицом. Я постарался, чтобы на нем ничего не отразилось. Мы оба выжидали, но была моя очередь подавать реплику.
— Вы понимаете, зачем я здесь?
Пареннефер слегка наклонил голову.
— Думаю, что, к сожалению, все знают, зачем вы здесь. В этом городе мало секретов. Нефертити уже несколько дней не показывалась на людях. Богослужения, приемы в честь иноземных сановников, подготовка и собрания в преддверии Празднества — ни на одном из этих мероприятий она не появилась. Ее отсутствие сегодня вечером — предмет заботы. Они, — он указал на толпу в зале, — люди умные. Все схватывают на лету. Подмечают даже малейшие отклонения в ритуале и этикете; они умеют читать знаки. Им практически не о чем больше говорить, потому что это мир, замкнутый на себе. Легко верить, что больше ничего нигде не существует. В этом есть свое очарование — мы как будто живем внутри прекрасного зеркала, глядя на самих себя. Но иногда реальность вторгается, не так ли?
— Вторгается? — переспросил я. — Похоже, пока ее удерживают на почтительном расстоянии.
— Мы не можем допустить нестабильность сейчас, как раз перед тем, когда нам предстоит подтвердить новый порядок вещей. Празднество должно быть идеальным.
Он развел руки и пожал плечами — «невинный» и в то же время каким-то образом ироничный жест.
— Вы можете представить меня двум-трем людям? Мне нужно познакомиться с теми, кто окружает царицу. В особенности с Рамосом.
Пареннефер кивнул.
Следом за Пареннефером мы с Хети окунулись в рев толпы. Он приблизился к высокому, элегантному, безупречно одетому мужчине, выделявшемуся в кругу приспешников-мужчин и воздыхательниц-женщин. Пока мы стояли, дожидаясь его внимания, люди эти скользнули по мне любопытными холодными взглядами и умолкли. Украшения и отделка блестели в свете ламп. На этих людях было надето достаточно ценностей, чтобы профинансировать небольшое царство: на деньги, вырученные от продажи любого из нарядов, целый год могла прожить семья рабочего.
