У дверей внезапно возникла какая-то суматоха: смотритель мистерий требовал доступа в свои владения. Увидев Маху, он немедленно заткнулся, а когда Тженри что-то ему сказал, попятился, извиняясь на ходу. Затем Маху повернулся к нам:
— Снаружи стоит стража. Я хочу услышать твой доклад в течение часа.
И он ушел, забрав с собой часть темноты и холода этой комнаты.
Я повернулся к телу женщины, лежавшему на деревянном столе бальзамировщика. Мухи занялись другими, более пышными пиршествами, и остатки лица — черные, пунцовые и охристые: глаз нет, лоб и нос раздроблены, губы и рот разбиты — предстали передо мной во всей красе. В нескольких местах виднелся мозг. Я осмотрел повреждения. На челюсти и на лбу все еще оставались неровные следы и вмятины, как от большого камня, но других смертельных ранений, похоже, не имелось. Вот, значит, как она умерла. Она видела, что приближается ее смерть. Жестокая и не особенно быстро наступившая.
Я поскорее посыпал лицо хорошей порцией соды, смешанной с кислотой, чтобы убрать поврежденную плоть, загустить кровь и обнажить костную ткань и любую оставшуюся кожу. Пока сода делала свое дело, я обернулся к Тженри, который таращился на тело с завороженностью молодости.
— Что бы мы делали без этого порошка? Соду добывают на берегах древних озер, а вади[5] Натрун и Эльбак — самые лучшие источники. Она очищает нашу кожу, отбеливает зубы и освежает дыхание, без нее невозможно было бы изготовлять стекло. Разве не удивительно — с виду ничего не представляющая собой субстанция, а обладает столькими свойствами.
Тженри все еще не определился, как относиться ко всем этим, по-видимому, новым сведениям. Обсуждение достоинств соды его, кажется, не заинтересовало.
— Какая гадость! Вы правда думаете, что это не она?
— Это предстоит выяснить. Так и в самом деле кажется, но существуют разные возможности.
— И как вы узнаете?
— Посмотрев, что там есть.
Мы начали с ног. Сандалии из позолоченной кожи. Подошвы ног без трещин, кожа мягкая и чистая. Праздная женщина. Лодыжки не распухшие. Ногти накрашены красным, но сбиты и поцарапаны. Сбоку на ступне что-то присохло.
— Посмотри.
Тженри наклонился к самой ступне.
— Что ты видишь?
— На ногтях аккуратный педикюр.
— Но?
— Но они ободраны. Краска здесь облупилась. И здесь, на подушечке мизинца, я вижу царапины и следы крови и пыли.
— Лучше. И какой мы из этого делаем вывод?
— Борьба.
— Да, борьба. Эту женщину волокли против ее воли. Но этого можно было ожидать. Видишь между пальцами? Что мы находим?
