Гридасов слушал, иногда вставлял поощрительное «да?» и в то же время думал о своем. Он несколько раз улыбнулся, наблюдая, как мичман безуспешно подавал знаки Медведеву, чтобы тот замолчал; увлеченный рассказом старшина ничего не замечал.
— …После того случая стали о Лукьяненко ребята разные небылицы рассказывать: что он на турник со специальными «кошками» лазил, сам себя за ногу шкертом привязывал, чтобы не утонуть, да мало ли еще что.
Кто-то из ребят, кроме того, подсмотрел, что Лукьяненко в письме к девушке писал о бушующем море и о службе на кораблях. Ну вы же сами понимаете, что мы, служа на береговых постах наблюдения, море да корабли только с берега видим…
Конечно, стали над ним шутить.
— Володя, дескать, плавает от койки до камбуза аж пыль клубами сзади!..
— Совсем заскучал Володя: и специальность ему не дается, а тут еще это. Лежит он однажды на койке в кубрике, глаза открыты и в них тоска, что мне аж не по себе стало.
— Ну что ты, друг, загрустил, — говорю ему. — Пошутили ребята да и все…
У него даже слезы навернулись.
— Я же не виноват, — говорит, — что мне на берегу служить приходится…
Жалко мне его стало.
— Ты, — говорю, — Володя, не горюй. Можно быть хорошим моряком и на суше. Море есть всюду, где есть отвага, — и начал ему рассказывать, как морские пехотинцы во время войны сражались. — Они в общеармейской форме были, а в атаках их фашисты сразу узнавали и «черной смертью» прозвали недаром.
Вижу, глаза у Володи немного повеселели, но не совсем он успокоился:
— Так ведь это во время войны было, — говорит он. — А что я сейчас могу сделать?
— Вот в этом-то и вопрос. Моряк — это значит в любом деле мастак: за что ни возьмется — все спорится. А в тебе вот ничего морского, кроме формы, нет, потому и товарищи смеются.
Он сразу вспыхнул, даже уши покраснели — крепко, видно, я его своими словами донял — и говорит:
— Я, товарищ Медведев, постараюсь освоить свою специальность!
— Ну, что ж, помощь тебе мы окажем. Вот тогда ты и девушке сможешь написать, что, мол, на корабле я не служу, но специальность моя для флота очень нужная, потому я себя настоящим моряком считаю. А для верности фотокарточку приложи.
Прошло несколько дней и, смотрю, он, верно, больше стал специальностью интересоваться. То спросит что-нибудь, то стоит в стороне и два провода крутит: вязку делает.
Однажды проснулся я раненько. Смотрю, Лукьяненко поднялся, вышел из помещения. Прошло полчаса, прошло сорок минут, а он не возвращается.
