— В общем, уравнение со многими неизвестными!
— Да, — согласился Буранов. — Но все равно, этот клубочек когда-нибудь будет распутан!.. Я схожу осмотрю бухту, побываю на стройке. Перед отъездом зайду…
— Хорошо… Ведь Барабаш пишет, что в бухте стояла баржа. Куда она делась?
— Дальше в письме о ней ничего не говорится.
— Надо сейчас же запросить Барабаша, может быть, он что помнит.
— Сразу же иду на почту, — и Александр Александрович вышел.
…Буранову, что называется, повезло. На стройке оказался мастер, который еще до войны работал на этом руднике, а затем находился в партизанском отряде.
— Что ж я вам могу рассказать? — начал невысокий, коренастый, средних лет мастер, когда они закончили осмотр стройки и уселись на высоком обрыве над бухтой. — Поселок здесь был небольшой, десятка два-три домишек, да и рудник — только одно название: руды добывали сотни полторы тонн в неделю. Я не металлург, точно не знаю, но шла наша руда в качестве каких-то добавок.
Да, так вот, перед самой войной решили этот рудник расширить. Старая штольня слишком длинной была, кое-где свод стал проседать, трещины появились. Решили тогда в новом месте к рудному телу штольни пробивать — не знали еще, что руды здесь подходят к самой поверхности. Построили около вот этих скал помост вроде большого причала, и вон там, — показал мастер в дальний угол бухты, — начали новые штольни прокладывать. Начали, да не успели, война помешала. Я со своими дружками-горняками ушел партизанить, а немцы, как только захватили это место, жителей выгнали, а поселок сожгли.
Потом нашему отряду дали задание — взорвать штольню, сжечь помост. Это мы сделали. Штольня села прочно, наверное, до самых выработок, да и помост сгорел без остатка. А больше я ничего не знаю. Наш отряд перебросили в другой район, потом я служил в армии. После войны заглянул сюда. Все пусто, заброшено, от поселка и следа нет, сохранились окопы, да и те уже зарастать начали. Дорога оказалась заваленной, ущелье — заминированным и опутанным колючей проволокой, вот там, по вершинам гор, тоже шли проволочные заграждения. Даже то место, где мы начали новые штольни, и то немец взорвал…
* * *
Первым простился Буранов: он торопился на автобус. Затем ушли Обуховский и Довбыш, а за ними — Крестич и Шорохов. Бондарук и Рыбаков остались одни. Капитан третьего ранга полулежал на постели, опершись на подушки, и чертил на листе бумаги.
— Гидростатический взрыватель может быть и в зарядном отделении, и в парашютном, и в отделении боевой аппаратуры. В первую очередь нужно обезвредить его. Затем лучше всего снять акустический взрыватель… — говорил он.
