— Оля!.. Оля, я люблю тебя. Я больше не могу без тебя, не могу…
Сказал и оробел: думал, она обидится, уйдет. А Оля спрятала лицо у Виктора на груди и молчала. Виктор гладил ее волосы, целовал шею и беспрерывно спрашивал:
— Ну, а ты? Ты любишь?
Любовь не скроешь, она видна во всем: в каждом слове, в каждом взгляде; у человека, который по-настоящему любит, даже лицо меняется, словно озаряется каким-то внутренним светом. И только сами влюбленные не замечают этого, они еще и еще требуют подтверждения любви. Так и Виктор: он все крепче прижимал к себе Олю, все жарче целовал и каждый раз спрашивал:
— Ты любишь? Любишь?
…Познакомились? Да теперь они!..
— Вижу, вижу, что не растерялся! — рокотал бас Александра Александровича. — Похвально, похвально! А я сначала думал…
— Ирина, тебе нужно еще к экзаменам готовиться. Иди, дочка! — перебила его Елена Михайловна.
— Хорошо, мама!
Девушка встала, сказала всем «До свидания» и ушла в другую комнату.
Мужчины еще долго разговаривали, вспоминая дела минувших дней, бои и походы, живых и погибших друзей. Впрочем, вспоминали только Рыбаков и Александр Александрович, а Елена Михайловна и Шорохов слушали. И Виктор не раз и не два пожалел, что он поздно родился и ему не пришлось участвовать в боях вместе с сидящими с ним за одним столом офицерами.
— Я сейчас пишу книгу о боевых делах нашего флота, — говорил Буранов. — Не знаю, удастся ли мне закончить ее. Помогайте мне, друзья!.. Записывайте все, что услышите или узнаете о боевых делах моряков, о их подвигах. А тебе мой наказ, — взглянул он на Рыбакова, — напиши книгу о минерах. Кому, как не тебе, поведать о них миру!..
— Да некогда же…
— И умереть будет некогда. Собирай материалы, записывай все, что помнишь, все, что знаешь. Потом пригодится!
Рыбаков и капитан первого ранга стали подбирать книги по истории минного дела. И уже когда Шорохов собрался уходить, капитан третьего ранга сказал:
— Завтра группа катеров уходит на траление. Командир части разрешил пойти вам на одном из тральщиков.
Виктор чуть не подпрыгнул от радости.
* * *
Тральщики должны выйти в море после обеда, но уже рано утром Шорохов был на катерах. Он только успел бросить в почтовый ящик открытку.
«Оля, — писал Виктор, — так случилось, что я несколько дней не смогу придти. Не волнуйся, все хорошо. Л. К. Ц. Т. В.».
И хотя они не договаривались о шифре, но Шорохов был уверен, что приписанные внизу буквы Оля поймет именно так: «Люблю, крепко целую. Твой Виктор».
