«Хоть бы в море сходить… Вон Рыбаков почти все время в походах — испытывается новая аппаратура, проводятся учебные стрельбы. Да и сейчас он в море», — думал Шорохов, но в это время дверь открылась и в кабинет вошел Рыбаков.
«Уже возвратились катера…»
Капитан третьего ранга ответил на приветствия и, окинув взглядом кабинет, направился к Бондаруку. Шорохов заметил, что Рыбаков словно помолодел, а на посмуглевшем от загара лице как будто сохранился отблеск моря.
Бондарук и капитан третьего ранга о чем-то негромко говорили; до Шорохова долетали только обрывки фраз:
— Вы уверены, что может получиться? — спрашивал Рыбаков.
— Теоретически все правильно, но вот кое-какие технические трудности встречаются…
— Может быть, вызвать консультанта?
— Пока нет необходимости…
— Нужное дело… Продолжайте!..
— Как у вас дела? — поинтересовался Рыбаков, подходя к Шорохову.
— Идут помаленьку, — уклончиво ответил Виктор.
Рыбаков с минуту внимательно разглядывал чертеж, а затем одобрительно сказал:
— Я бы сказал, что не помаленьку, а хорошо идут дела. С учебным оборудованием хорошо ознакомились?
— Ознакомился…
— Как этот прибор работает?
— Вчера вечером проверял, показания хорошие. Сегодня утром проходили занятия, отклонений также не было.
— На катерах он пошаливает…
— Здесь он тоже немного пошаливал. Шланг питания нужно хорошо проверить, соединения, контакты…
— А этот?
— Работает отлично.
— Да, конструкция у него удачная. Ну, а с такими штуками встречаться приходилось? — и Рыбаков сдернул брезентовый чехол с трофейной магнитно-акустической мины.
— Только здесь да в училище.
— Серьезная штука! Тут такое накручено — не знаешь, за что приняться… Н-да… Так вот, товарищ лейтенант, через полтора часа на учебные торпедные стрельбы пойдет другая группа катеров. Согласны пойти в море?
— Конечно!
— Тогда — десять минут на сборы и — на катер ноль тридцать шестой. И проверьте там прицельный прибор…
…Позади осталась бухта. Виктор стоит на носу и глаз не может отвести от стремительно несущейся на него прозрачно-зеленой водной глади. На торпедном катере он идет впервые, все для него ново. Как чудесную музыку он всем своим существом впивает и могучий рокот моторов, и мелкую вибрацию корабля, и шипение вспарываемой носом воды, и звонкий плеск далеко в стороны разбрасываемых волн.
Виктор оглядывается. Катера идут строем уступа; из-за белых брызг и пены или, как их называют катерники, усов видны только вздыбленные носы катеров да рубки; за каждым почти до самого горизонта тянется широкая бурлящая полоса.
