Старый Орусбай заплакал, слушая рассказ Горцева о наших злоключениях.
— Старый стал. Дурной как марджа>[22] сказал он, сердито вытирая слезы. — Надо песни петь, а он плачет…
Орусбай пригнал верховых лошадей к указанному сроку и ждал здесь уже два дня.
Утром заседлали коней и двинулись вниз по леднику. Лошади теперь довольно уверенно продвигались по знакомой дороге. Это было их четвертое путешествие по леднику, и кое-где попадавшийся навоз или след подковы успокоительно действовал на них.
Но вот, когда караван вытянулся вдоль ледника, направляясь к базе, Орусбай первый заметил что-то неладное.
Непрерывный гул подледного потока усиливался все больше и больше. Ледник содрогался, словно пытаясь приподняться со своего ложа. В одном месте из трещины вода била фонтаном, с оглушительным ревом поднимаясь надо льдом.
Лошади начали нервничать и упрямиться. Чем ближе подходил караван к концу ледника, тем заметнее и слышнее становились вздрагивания льда. Тяжелые биения, похожие по своей ритмичности на удары пульса, сотрясали грандиозную ледяную толщу.
— Озеро прорвалось! — сообразил Загрубский и, оставив упрямившуюся лошадь, заспешил к языку.
Долина была залита водой. Яростные потоки рвались из-под ледника, с грохотом перекатывая тяжелые камни. Глыбы льда вырывались изредка вместе с водой и стремительно уносились в хлопьях грязной пены; то в одном, то в другом месте вдруг раздавался грохот обвала. Подмытые водой, рушились своды ледника, закупоривая невидимые тоннели. Так вот как выглядит прорыв озера! Скоро подошли все остальные. Переправляться через долину сейчас было невозможно.
Четыре дня пришлось ждать, пока не сошла вода. К этому времени подоспели и мы.
Мы прошли все озеро по его дну, у самого берега. Внизу, под памятной расщелиной, мирно лежал поржавевший ледоруб Сорокина. По утрам серый ил, покрывавший мощным слоем дно озера, смерзался и отлично выдерживал тяжесть человека. Мы смогли обстоятельно осмотреть Северный Иныльчек у его впадения в озеро. Здесь был язык этого огромного ледника. По всем признакам в древние времена он соединялся с южным рукавом. Теперь же он медленно, но верно отступал.
В образовавшейся котловине, подпруженной Южным Иныльчеком, стала ежегодно собираться вода. Весной, во время бурного таяния снегов, и в конце лета, когда снова набиралось достаточно талой воды, это озеро прорывалось в долину. Вода находила себе дорогу в продольных трещинах ледника, а там, где трещин не было, она пробивала себе путь, ломая и круша все препятствия.
