За ним весь табун.
— Стойте, я его попробую поймать, — закричал Горцев, отвязывая свой ременный аркан.
Аркан Горцева всегда возбуждал всеобщее восхищение. Длиной в тридцать метров, он был вырезан из одной цельной, замечательно выделанной воловьей кожи.
Я много раз видел, как ловят лошадей чабаны-киргизы длинной палкой, на которой скользит волосяная петля. Пока Орусбай, проклиная жеребца, мастерил наспех это приспособление, Горцев вскочил на его коня и крупной рысью поехал к лошадям, держа в опущенной правой руке свой аркан.
Лошади спокойно паслись, а гнедой сделал вид, будто все происходящее его совершенно не касается. Но когда Горцев подъехал к табуну, жеребец вдруг дико взвизгнул и, храпя, рванулся в сторону. Горцев карьером помчался за ним. Конь Орусбая — настоящий пастуший конь. Он яростно преследовал убегающих… Еще немного — и жеребец был бы на свободе. Но в эту минуту Горцев взмахнул рукой, и ременная петля очутилась у гнедого на шее.
Теперь, когда вожак был пойман, с остальными все оказалось значительно проще.
Спустя час наш караван переправился через Иныльчек и двинулся к леднику.
* * *
Все яснее видны были огромные, похожие на терриконы моренные конусы. От одного берега до другого тянулась стена из беспорядочно наваленных валунов и каменных плит.
Подъехали вплотную. Невозможно было представить себе, как пойдут кони по этому хаотическому нагромождению камней.
Гусев и Орусбай ехали рядом, пристально вглядываясь в каждый промежуток между глыбами.
Из ледяного грота у левого берега с глухим однотонным ворчанием рвался главный поток Иныльчека. Взобраться между ледником и южным берегом долины было невозможно… Рандклюфт>[13] здесь был чрезвычайно узким, а на крутом склоне над ним клубилась пыль и раздавался грохот, похожий на отдаленную канонаду.
Здесь ни на минуту не прекращался камнепад.
— Джинды таш>[14],— закричал Орусбай, указывая камчой на огромные камни.
Словно танцуя, неслись они вниз по склону, подскакивая в каком-то бешеном, все ускоряющемся ритме.
Гусев кивнул головой и повернул коня. Остальные двинулись за ним.
Подъехал караван, а Гусев и Орусбай все еще не могли найти уязвимое место ледника-великана.
Местами показывался из-под гальки лед. Агатово-черное зеркало, мерцая, отражало утренний свет. Сколько тысячелетий двигался он вниз, в долину, усталый, старый лед Иныльчека, чтобы здесь медленно растаять под жаркими лучами тяньшанского солнца!
Но вот Орусбай гикнул и, вытянув камчой своего Тюльпара, повернул его вверх, на каменную осыпь.
