Гимн Лейбовицу | страница 12

Шепча на каждом выдохе обрывки стихов из литании святых, брат Фрэнсис осторожно спустился в лестничный колодец древнего Убежища Радиации, вооруженный лишь святой водой и самодельным факелом, который он зажег от углей вчерашнего костра. Фрэнсис прождал целый час, но из аббатства никто не пришел.

Прервать бдения – даже ненадолго, – если ты не болен и не выполняешь приказ вернуться в аббатство – значило ipso facto[9] отказаться от призвания стать монахом Альбертийского ордена Лейбовица. Брат Фрэнсис предпочел бы умереть. Поэтому он стоял перед выбором: либо осмотреть страшную яму до заката, либо провести ночь в своей норе, не зная, таится ли в убежище то, что может проснуться и подкрасться к нему в темноте. Волки и так уже причиняли достаточно хлопот, а ведь они – просто существа из плоти и крови. Существ менее телесных он предпочитал встретить при свете дня; впрочем, теперь, на закате, в подземную нишу свет почти не попадал.

Обломки, которые свалились в убежище, образовали холм, вершина которого располагалась у верхнего пролета лестницы, и между ними и потолком оставалась лишь узкая щель. Брат Фрэнсис протиснулся в нее ногами вперед и обнаружил, что из-за крутизны склона вынужден спускаться в таком положении и дальше. Так, встречая Неизвестность не лицом к лицу, он нащупывал выступы, куда поставить ногу, и постепенно спускался. Иногда, если факел начинал гаснуть, брат Фрэнсис останавливался и наклонял его, давая огню разгореться. Во время таких пауз он пытался оценить, какая опасность грозит ему внизу, но мало что мог разглядеть. В конце концов она попал в подземную комнату; не менее трети ее засыпали обломки, упавшие в лестничный колодец. Камни покрыли весь пол, раздавили часть мебели и, вероятно, завалили остальную. Наполовину скрытые за камнями, виднелись помятые, накренившиеся металлические шкафчики. В противоположной части комнаты была металлическая дверь, открывавшаяся в его сторону. Ее засыпало лавиной. На двери еще виднелась надпись, сделанная облезающей краской: