С такими бурными мыслями я отправился наверх. Пора бы на боковую. Ясно, что вряд ли усну до рассвета. Не то настроение. Моя тень выглядела больше, чем обычно, больше меня. Она не казалась человеческой тенью…
В шесть утра, ни свет, ни заря, охранник включил свет в комнате. Еще крикнул по-английски, что через час нас выгонят вниз. Час на сборы. Затем дверь ночлега закроется ключом до вечера. Все вставали с коек. Брались за бритвы и зубные щетки.
Дальше – собеседование. Каждый из нас в порядке очереди говорил с миграционным работником и переводчиком. Вот фрагменты разговоров…
Малая: Я приехала в Европу на фуре. Номер не помню.
Чифир: Ну, тогда запишите, что летел на самолете, выпрыгнул с парашютом. Больше ничего не скажу. Люди мне помогли выбраться нелегально. Почему вы требуете, чтобы я выдал их имена и тем самым подверг риску?
Ежик: Приплыл на лодке по морю. Немецкая речь за кадром.
Переводчик: Но в Швейцарии нет моря и в Белоруссии тоже нет.
Еж: Но я же плыл! Я… Реками я плыл. Они в моря входят и выходят.
Немецкая речь за кадром…
Переводчик: Вы когда-нибудь проходили лечение в психиатрической клинике?
Еж: Нет. Никак нет. Немецкая речь…
Переводчик: Могли бы хоть про стандартную фуру рассказать. Документов при себе, конечно, нет?
Еж. Не располагаю.
Чифир: Да, они меня угнетают.
Переводчик: Не понятно, кто именно вас угнетает? Бандиты или милиция?
Чифир: Бандиты черточка милиция. Немецкая речь за кадром…
Переводчик: Черточка – это, наверное, дефис. Да?
Малая: Я махала флагом на митингах. Посещала собрания оппозиции. За это меня арестовали, но удалось сбежать.
Еж: Я знаю, что в розыске. После отъезда ко мне домой приходили люди из КГБ с обыском.
Витя: Нет. Совсем не имею недвижимость в России. Даже сарая нет.
Немецкая речь за кадром…
Переводчик: Есть подозрение, что вы – экономический эмигрант.
Я прикусил свой черный капюшон. Еще не хватало проговориться, какие черти сюда занесли. Про это – тс-с-с!
Витя: Вдобавок я хочу навестить могилку Бакунина. Он похоронен неподалеку.
Немецкая речь…
Переводчик: С Бакуниным и другими коммунистическими интересами вы, молодой ч-человек, здесь долго не протяните. Так что слишком не распаковывайте свой чемоданчик.
Вообще-то у меня был лишь худенький дорожный пакетик.
Я выдавал себя за другого. Старая песня. Впервые так вышло, когда застрял в голландской тюрьме Zandaam. Передо мной встал вопрос: либо сидеть годы с передышкой на вольные каникулы, либо притвориться беженцем? На родину обратной дороги не было… И на одной только могилке Бакунина из тюрьмы иностранцев не выкарабкаешься… Я выбрал свободу. Я тогда любил свободу. Ветер. Солнце. Осень. Я был другой, более, что ли, живой.
