Выйдя замуж за отчима, мать попала в удивительную семью.
Новые родственники называли себя «состоятельными» и строили из себя благородных или, как они выражались, «образованных». Быть «образованными» значило сидеть на зеленой траве, жевать бутерброды и котлеты, запивать все это пивом и водкой и распевать «Как здесь божественно прекрасно».
Родственники, не имевшие состояния, считались пропащими, «паршивыми овцами». Мой отчим и был как раз «паршивой овцой», и вся родня вздохнула с облегчением, когда он женился на матери.
Наконец-то они избавятся от него и от всех выдумок, которыми он с дурацким видом пичкал их в чистенькой кухне только для того, чтобы выманить крону и десять эре на водку.
Но теперь с этим покончено — теперь Альберт женатый мужчина, и если он к тому же взял хоть что-нибудь в приданое за «этой женщиной», то наверняка сможет стать таким же «состоятельным» и «образованным», как они.
Насчет «образования» они позаботились сами. Мы жили так близко от города, что приходить к нам каждое воскресенье и возвращаться обратно, есть бутерброды, пить пиво и петь «Как здесь божественно прекрасно» было вполне «идиллической» воскресной прогулкой для этих «благородных» городских жителей. О нашем благосостоянии они тоже заботились: тащили к нам изношенные платья, корки сыра и куски хлеба — словом, что только могли: «в деревне ведь все может пригодиться».
Старая дева — все родственники называли ее «тетушкой» — была белошвейкой и шила почти на все аристократические семейства города. Самым близким ее другом была жена священника, всеми уважаемая «интеллигентная» дама, и тетушка считалась весьма благородной и образованной. Помню, она много говорила о том, что у нее бывает жар, частые головокружения и обмороки.
Тетушка и те из родственников, кто имел честь бывать в ее обществе, в первое лето после замужества матери приходили каждое воскресенье и съедали у нас все до последней крошки. Этой еды нам могло бы вполне хватить на целую неделю. Отчим нанялся поденщиком на хутор и получал только восемь крон в неделю.
Мать почти каждый день ходила в поле и зарабатывала семьдесят пять эре в день. Я же по мере сил вела хозяйство. Но наступало воскресенье, опять являлась «благородная» родня, а бутербродов и котлет на восемь крон можно было купить не так уж много.
Обычно они приносили с собой на двадцать пять эре печенья к кофе. Мужчины — развозчики пива и фабричные мастера — захватывали иногда литр водки. Но в таком случае они уже не приносили печенья, и матери приходилось покупать его самой.
