Бэкка вскрикнула и этот звук, пробирающий до костей, вызвал у Крис испуганный вскрик. Книга наконец выпала из рук Бэкки, и она медленно опустилась на пол.
Крис подползла к Бэкке и схватила сестру за плечи, тряся ее.
— Бэкка! Бэкка, посмотри на меня! Посмотри на меня!
Золотистое мерцание из книги покрыло ее кожу и собралось в глазах еще секунду, прежде чем исчезнуть совсем.
Бэкка уставилась прямо пред собой, лицо ничего не выражало.
— Пожалуйста! — вскричала Крис, тряся ее еще сильнее. — Пожалуйста, скажи что-нибудь!
Но ее сестра не ответила. Она посмотрела прямо, затем моргнула, вдохнула. И Бэкка Харпер исчезла — разумом и душой. Ушла. В короткий миг.
Она оставила испуганную, растерянную Крис одну. А рядом лежала книга, ответственная за это.
Он не мог назвать клуб «Рейвен» своим любимым местом в городе, зато оно было самое шумное из всех, которые он знал. Молчание означает размышление, а размышление означает воспоминания. А вспоминать было больно.
Именно сегодня ночью он хотел обо всем забыть. И решил, что лучше всего в этом ему поможет полбутылки водки, которая даст хоть на мгновенье забыться, от которой, возможно, просто станет легче. В клубе всегда было много темноволосых красавиц, которые, как он надеялся, помогут прогнать навязчивые, рвущие душу мысли о сегодняшней дате.
— Ты мне поможещь, не так ли? — сказал он девушке, сидевшей у него на коленях, теребя пальцами ее длинные волосы, жесткие от лака.
Он присмотрелся к ней. Она была одета в блестящую блузку с глубоким вырезом и юбку, достаточно короткую для ареста во многих местах по всему миру. К счастью, Торонто не был одним из них.
Девушка коснулась губами его шеи.
— Моя задача — доставить удовольствие.
— Старайся чуть меньше, хорошо?
— Все что пожелаешь.
Парень сделал еще один глоток и взглянул на время в телефоне. Полночь. Все. Он успешно сделал это, перешел в 3 апреля.
Внезапно тошнотворно слащавый запах цветочных духов девушки начал вытеснять его радость. На мгновенье он подумал, что все они думают, будто такой аромат заставит их пахнуть как деньги и придаст ощущение богатства, но запах этого дорого парфюма был чрезмерно сильным, навязчивым, дурманящим, заполняющим все вокруг и, смешиваясь с запахом алкоголя, просто отвратительным и это отталкивало его.
— Достаточно. — сказал Фаррелл, ссаживая девушку с колен.
— О-о. Да ла-адно. Мы едва начали. — она нежно погладила его плечи и ловко расстегнула верхнюю пуговицу белой рубашки от Прада. — Мы же здесь, одни, только ты и я. Это судьба, малыш.
