Однако нам не мешкая надо было добраться до асфальта, а это четырнадцать километров по разбитой сельской дороге, с глубокими промоинами, и мы спешили. Лихо промчались по деревенской улице с сиротливыми и неухоженными, оставшимися без мужского пригляда домами, непривычно пустынной улице, где нас ни одна дворняга не облаяла. Выехали за околицу и поехали среди печальных полей, при виде которых замирала душа. С тревогой думалось: «Неужели все эти поля и деревня, созданные с превеликим трудом нашими работящими предками, навсегда безмолвно умрут на наших глазах и никогда больше не возродятся?»
При виде той деревенской порушенности, что мы наблюдали из окна своей машины, подумалось, что к этому, видимо, неумолимо и безжалостно всё и катится. Но почему-то в глубине души, в её самом дальнем закоулке, еле теплилась слабая надежда, что так не должно случиться, так не должно быть по закону человеческого бытия, и эти заросшие бурьяном поля и безжизненная деревня непременно когда-нибудь возродятся и заживут с новой силой, доселе ещё не виданной. Именно в это хотелось верить, глядя на погибающую деревню.
По принятому в старину обычаю перед зарождением поселения, на самом высоком месте посреди будущей деревни, мужики вскладчину всем миром ставили церквушку, чтобы вознеслась она над домами и огородами своим куполом и крестом, как божественный символ зарождающейся новой жизни. Тогда и шумливая ребятня на улице объявится, и дворняги с радостным лаем будут вместе с ними по улице носиться. И конечно, деревенские петухи обязательно будут вовсю голосить, оповещая хозяев, что потомство у них непременно заведётся, и как-бы подавая пример своим хозяевам тоже заниматься этим полезным делом – заводить деток. Вроде бы так и должно быть, ведь без всего этого деревня мертва.
Выехали за околицу и, проехав около двух километров среди таких же печально заброшенных полей, въехали в старый сосновый бор, грозно шумевший густыми кронами в порывах предгрозового ветра.
Слева перед бором на просторной травянистой поляне увидели небольшое стадо коров вместе с овцами, и я привычно поискал глазами знакомого пастуха Илью, но, к своему удивлению, его не увидел. Стадо коров и овец дружно вплотную сбилось в гурт, беспрерывно отбиваясь хвостами от наседавшего комарья, мошек и носившихся, как истребители, паутов. Всё это свирепое летающее воинство кровопийц тучей висело над стадом и угрожающе гудело на все голоса над своими жертвами. Эх, запалить бы сейчас Илье маленький костерок да подбросить в него свежих хвойных веток, стадо сразу бы прибилось в полосу густого дыма и хоть малость передохнуло от злодейства кровососов, которые беспрерывно донимали коровёнок весь день.
