– Никак ты, Андрюха, – наконец узнала она его, – прёшься с утра пораньше сдавать свою племянницу в детдом? Такую-то крошку! Креста на вас с Агафьей нет, вот совесть и потеряли, что сиротку не пожалели! – с надсадой прокричала она им вслед старческим голосом и, будто грозя, подняла палку.
Потом оказалось, что об этом предстоящем событии в семье дяди Андрея знали все деревенские жители, и каждый непременно старался выразить своё отношение к этому факту, что вскоре и произошло на автобусной остановке.
В эту рань народу там было ещё немного, но при появлении Андрея с Дашей все на миг смолкли и какое-то время с любопытством их рассматривали, будто чужаков. Наконец, одна не выдержала.
– Всё-таки решились сплавить сиротинушку в детдом, бессовестные вы люди! Да она же с пяти лет и родную мать там забудет, и вас всю жизнь ей останется только проклинать, да и деревню не вспомнит, где родилась и мать похоронила! Ведь это для неё будет несчастьем на всю жизнь! Неужели ты, Андрей, не понимаешь, что творишь?
И тут же, с особой запальчивостью, встряла в разговор другая жительница деревни:
– Ты пошто, Андрюха, своё подворье с сироткой по закону не поделил? Ведь половина всего твоего состояния её матери принадлежит, а сейчас как наследнице доля матери должна ей принадлежать! Всё заграбастал со своей жёнушкой, а её, стало быть, сдаёте на иждивение государству, как скотинку! Нате! Воспитывайте, мы немощные! Куркули несчастные! На фермерстве-то нынче лучше всех разбогатели, и всё мало, мало, а ребёнка так заморили, что смотреть больно.
При этих упрёках Даша заметила, как дядя Андрей занервничал, лицо его судорогой перекосило, и желваки на нём так грозно заиграли, что казалось, он им сейчас такой скандал учинит за вмешательство в его личные дела, что все замолкнут.
Так бы, наверное, и случилось, но тут неожиданно с причитанием набросилась на него их соседка, тётка Мария.
– Андрей! Ты мужик вроде умный, газеты разные читаешь и телевизор смотришь, а из-за своей фермерской работы о племяннице совсем забыл, что она тебе всё же роднёй приходится! Разве ты не знаешь, что их, бедненьких, там за границу отдают на воспитание и, говорят, даже продают, и штоись ни у кого о них заботушки после не будет. На всю-то свою жизнь она у тебя без Родины и родни останется! Это каково! Да пожалей ты свою сиротку, Андрюша, ведь она тебе родная племянница, родней некуда!
Дядя Андрей при последних словах соседки до боли сжал ручонку Даши, завертел головой в разные стороны, будто от комаров избавлялся, потом рывком дёрнул её к себе, и они быстрыми шагами пошли от остановки в сторону их дома. Пройдя несколько шагов, он на ходу молча взял Дашу на руки, посмотрел на неё повлажневшими глазами, порывисто прижал её к себе и почти бегом ринулся бежать по улице, будто пытался убежать от опасных преследователей. Удивлённая всем случившимся, робко радуясь возвращению домой, Даша доверчиво прильнула к его разгорячённому телу и до самого дома, с замиранием сердца, слушала волнующий шёпот родного дяди:
