Красная и черная икра стояли в больших хрустальных вазах на стеклянных витринах сверху. Бери и пробуй! Покупали ее редкие покупатели, те, что знали в ней толк. В Норильск кого только ни ссылали в годы репрессий: от высших чинов, в том числе военных, до людей искусства. В основном, из Москвы и Ленинграда, а также других более-менее крупных городов. Все они жили в городе, но – как бы в зоне, которая существовала рядом с городом, жила рядом с ним – через дорогу. Зона – это несвобода. И ссыльные были несвободны, они не могли уехать туда, куда хотели. Их видимая свобода была свободой тигра в клетке.
В городе стоял памятник Ленина на площади его же имени, венчавший улицу его же имени, а по окружности площади располагались как раз самый большой гастроном и самый большой универмаг, где отец купил ей первые в жизни туфельки на низком каблуке… Днем помещение гастронома было почти пустым, продавцы скучали, витрины ломились от изобилия. Похоже было на коммунистический рай. Жители города почти ВСЕ РАБОТАЛИ. ИЛИ УЧИЛИСЬ. ИЛИ СИДЕЛИ. Одним словом, зона в зоне, а вокруг на тысячи километров тундра, где даже волки не водились, не то, что люди.
В гастрономе с Ксеней случилось ЧП. Дело было зимой. Был какой-то праздник, к родителям пришли гости: семейная пара. Как часто бывает, не хватило спиртного. Идти никому не хотелось. Отцу пришла в голову идея отправить Ксению за спиртом, гастроном был совсем недалеко. Она нехотя отправилась. Продавщица ни в какую не хотела отпускать ей бутылку спирта. Ксения упрашивала. Наконец, вникнув в ситуацию, она сжалилась над девочкой, лишь попросила спрятать бутылку под пальто. Что Ксеня и сделала. Двинулась от прилавка по мраморному полу почти пустого гастронома. Но забыла, что надо придерживать бутылку руками поверх пальто. Сделала несколько шагов, бутылка выскользнула и с грохотом разбилась о мрамор. Пришла домой заплаканная, ее не ругали, отец все же отправился в гастроном сам.
Еще Ксене запомнились из юности выборы, особенно весенние. Родители с утра наряжались, шли на выборы. Весь город шел нарядный и праздничный на места выборных участков. Там работали буфеты с некоторыми продуктами, которых в городе не было на данный момент. Было спиртное из краников. Люди верили, (а может, нет?) что с их мнением считаются. Были демон (от слова демон) страции: 7 ноября и 1 мая. Их начали гонять уже с пятого класса.
XXI век: Через много лет, из архива памяти, появились стихи об этих событиях: Шли в колоннах зека всех калибров, мастей. Русский даже не знал, что с ним рядом еврей. Север, Север, Норильск, ты не только тюрьма, ты не только пурга и кромешная тьма. Ты из зеков ковал настоящих людей, и они проживали под сенью твоей. О колоннах школьников: А мороз двадцать пять, но идут малолетки, будто сотни лисят отпустили из клетки. Так немеют носы, ну, а губы синеют, но бегут, коченея, а знамена все реют… 1 МАЯ: Красоту навели, приоделись нарядно, и опять все на площадь толпой безотрадной. Хорошо, что теплело, и валенки прочь, но бежали в колоннах и матерь, и дочь. Будто стадо скота под свистящим кнутом. Я об этом подумала, правда, потом.
