– Можно я ему про тебя расскажу? – Я потер лоб – на меня вдруг нахлынула усталость. – Ему, пожалуй, было бы полезно поговорить с человеком, который пережил то же самое. Не знаю, насколько он готов откровенничать со мной, он давно уже не обсуждает со мной ничего личного.
– Ну конечно, я буду рада с ним поговорить, когда он захочет, – Хелена Луиза наклонилась и погладила меня по руке. – Только не торопи его, и со временем он сам все расскажет.
– Хорошо бы, – сказал я вполголоса, потому что Шон вернулся.
Хелена Луиза встала:
– Ну, mes amis[11], приятно было с вами повидаться, но работа зовет. Дебби вот-вот закатит истерику, ведь приближается обеденный час.
Она вернулась за прилавок. Посетителей и в самом деле становилось все больше.
– Да, нам пора, – сказал я и встал, держа оба поводка. – Я выведу Жизеля и Данте на улицу, а ты рассчитайся. И возьми что-нибудь на десерт, съедим за ужином.
– Хорошо. Я мигом, – Шон направился к прилавку.
Снаружи стало еще теплее от полуденного солнца. Я с удовольствием направлялся домой с намерением отдохнуть и выкинуть на время из головы предстоящее чаепитие.
Шон вышел, держа в руках картонную коробку, перевязанную шнурком. Он забрал у меня поводок Данте, и мы зашагали обратно в сторону библиотеки.
– Что ты купил?
Шон улыбнулся:
– Увидишь. Хелена Луиза уверена, что тебе понравится.
– Не сомневаюсь.
Данте натянул поводок. Он принюхивался, и я понял, что ему нужен кустик, чтобы задрать лапу. Мы остановились в подходящем месте, и Дизель наблюдал за ним с большим интересом. Когда мы двинулись дальше, Шон сказал:
– Ты ей явно нравишься.
– Кому, Хелене Луизе? – Я пожал плечами. – Я знаю ее со школы, они дружили с твоей мамой.
– Да понятно, что вы дружите, пап, – Шон покачал головой. – Я про другое. Ты ей нравишься, ну… всерьез.
– Да?
– И это все, что ты можешь сказать? – удивленно воскликнул Шон.
– По-моему, она очень милая, – я не мог понять, просто так он спрашивает или огорчен, что после смерти его матери я пользуюсь вниманием другой женщины.
– Вы встречаетесь?
– Нет. Я подумывал, не пригласить ли ее на свидание, но боюсь рисковать нашей дружбой.
Что он на это скажет? Минуту, не меньше, Шон молчал.
– Пап, прошло почти четыре года. Я думаю, мама бы не хотела, чтобы ты всю жизнь горевал, – сказал он, не глядя на меня. – Сходи с ней куда-нибудь…
У меня перехватило горло, и я не сразу смог ответить.
– Я подумаю. Ты точно не возражаешь, чтобы я с кем-нибудь встречался?
