— Я ничего не думаю, — сказал Егоша.
— Наутро в кармане уже другая. От них так легко не отделаешься. Мафия.
— Леонида своего встречал?
— Было пару раз. А что с него взять? Он же не человек. Думаю заявление написать. Пусть хоть отпуск дадут, годика на два. Для восстановления. Отпустят, как думаешь?
— Не знаю, — ответил Егоша вяло.
Он уже порядком устал от своего нового знакомца. Последнее время редко общался с людьми. Домашние — дело привычное, и сослуживцы дело привычное, одни и те же из месяца в месяц, из года в год. И с каждым общаешься по своему шаблону.
— Много таких, как мы? — спросил Егоша.
— В этом городе ты — второй. Так ведь сколько городов на свете! Я думаю, хватает.
Наконец они расстались. Егоша вернулся домой и занялся своим делом.
Вот так и шли дни за днями. Возвращалась с дачи жена и уезжала туда опять, и опять возвращалась, нагруженная банками с консервированными овощами. Отпуск Егоша тоже провел в городе. Но это его не тяготило. Ложился он поздно, спал почти до обеда и потом, после нехитрой еды, опять садился за компьютер. Как-то он вышел прогуляться и увидел, что деревья в сквере начали желтеть. Вот и лето кончилось, — подумал Егоша без сожаления и пошел себе дальше.
Так что все шло совсем неплохо. Однако осенью, когда резко переменилась погода и начались холода, Егоша затосковал. Он и сам не понимал, с чего это вдруг с ним. Поздним вечером он мог спуститься во двор и стоял там, выбирая место, чтобы больше было видно небо, подолгу смотрел в его холодное, неподвижное пространство на неподвижные звезды. Он говорил себе — нет, звезды не неподвижны, просто они очень далеко, на разных расстояниях друг от друга, и все движутся по своим путям, а Вселенная велика и безгранична. Но сколько бы он ни говорил себе это — ощущение не менялось, небесный свод давил на него и казался потолком, под которым, задавленная отсутствием пространства, шла его жизнь и жизнь его раздираемой страстями маленькой планеты.
Жена стала ему казаться чужой, крикливой, резко постаревшей. Дочь плохо воспитанным чужим существом, напоминавшим родню жены теми качествами, которые были ему особенно чужды. Ну а сослуживцы — просто марионетками, исполнявшими вокруг него какие-то свои давно заданные роли.
И уже информация, которую он так добросовестно скачивал из интернета, не перетекала напрямую на флешку, как раньше, как бы совсем его не касаясь, а тяжелым грузом оседала в душе, как будто его душа, как и предупреждал его новый знакомец, и была средоточием бед всего мира.
