— Это уже другая история, — сказал Миша-ангел и замкнулся, даже губы поджал.
— А как же Ив-Ив? — не отставал Егоша. — Он же совсем человек!
— Что ты хочешь, — сказал Миша-ангел после паузы снисходительно. — Раздвоение. Квалификация.
Прошли еще по галерее.
— Пора возвращаться, — встрепенулся вдруг Миша-ангел. — Зовут.
— Что-то я не слышал, — сказал простодушно Егоша.
— Ты и не услышишь.
Они вернулись к человеку с застывшим лицом.
— В гостиницу, — сказал тот бесстрастно, и Егоше даже показалось, что он захотел зевнуть, но сдержал зевок. — Пусть дает показания.
— Надолго? — испугался Егоша и, забывшись, зашептал Мише-ангелу: — У меня сегодня дела!
— Какие там дела. — сказал человек с застывшим лицом и опять еле сдержал зевок.
Егоша и Миша-ангел опять вышли в галерею и долго шли по ней, хотя это была уже вроде и не галерея — портретов и бюстов там уже не было, а какой-то бесконечный коридор. Миша-ангел толкнул небольшую дверь, и они оказались совсем в другом месте. Прямо перед ними сидела полная, миловидная женщина в старомодной вязаной кофте. Ну такая привычная и совсем своя.
— Двадцать первый номер свободен, — сказала женщина мягким, приятным голосом. — Что-нибудь еще?
— Какую-нибудь еду.
Двадцать первый номер напоминал самый обычный номер в какой-нибудь средней руки гостинице среднего города. Кровать, телевизор, холодильник, шкаф и небольшой столик, на котором лежали стопка бумаги и ручка.
В дверь постучали, Миша-ангел выглянул и вернулся с подносом, на котором стояли стакан с мутным чаем, тарелка с котлетой и сероватым картофельным пюре.
— Да, — сказал Миша-ангел смущенно, устанавливая поднос на столик. — У нас тут, внизу, всегда было бедновато. А ты давай, время не теряй — пиши. Свистнуть могут в любую минуту.
— Что писать? — спросил Егоша.
— А ты что, не понял? С самого начала — как познакомился с Иван Иванычем. О чем говорили, ну и так далее.
Когда Миша-ангел вышел, Егоша обследовал номер и убедился, что все совсем не так, как ему показалось с первого взгляда. Окна не было вовсе, а была какая-то имитация окна — картинка на плоской стене, как на детском рисунке. Он чуть отогнул край, заглянул за него и даже бесстрашно просунул туда палец — там была какая-то серая пустота. Так же с телевизором и холодильником. Он сел писать, но не очень-то у него это получалось. Ну, поджидал его на лавочке, ну, сели в машину. А о чем говорили и какими словами, он и не помнил.
Егоша еще немного походил по номеру и все усиленно вспоминал, потом лег на кровать, не разуваясь, но чуть свесив ноги, чтобы ботинками не задевать покрывало. И тут же заснул. Разбудил его Миша-ангел.
