Деревенский житель, он для своих односельчан казался засидевшимся в бездетных - в его-то возрасте! И мать с беспокойством спрашивала: когда появится наследник? У младшей сестры Василия уже двое детей - Сережа да Надя, а он все метался, обжигался, что-то искал и не находил. Просил случайных спутниц:
- Роди мне ребенка!
И среди них - Вика Софронова, которой он тоже говорил при личных свиданиях:
- Роди...
Так, во всяком случае, мне рассказывала она, подарившая ему дочь Катерину.
Но откуда у него появился этот комплекс - "роди мне ребенка"? Уж не от той ли черной вести, что у Марии больше не будет детей? И боязнь, что и другие окажутся бездетными?
Решение о ребенке Шукшин принял сознательно, увы, зная, что они скоро расстанутся с Викторией, но, не желая порывать до конца, не закрыл за собой дверь, оставив связь - дитя. Так же, как с Марией,- оставил ее не разведенной с собой. Всех, кто прошел через сердце Василия Шукшина, согрел его хоть раз в бесприютном существовании, он не хотел никому отдавать, оставляя этим людям дверцу для возврата, соломинку для спасения своей души.
Прошли три месяца нелегких взаимоотношений Василия Шукшина и Виктории Софроновой.
- Кто же ты мне? - прозвучал закономерный вопрос женщины, не знающей, что и думать, уставшей от двойственности их взаимоотношений.
Василий молчал, не умея или не осмеливаясь сказать Виктории главного.
- Ясно. Будем расставаться...- упало камнем с уст молодой женщины.
Этот разговор произошел перед отъездом Шукшина на очередные съемки.
В работе он прятал свою растерянность, уходя от всех, кто им пытался завладеть.
"Какой он... худой..."
Мать Василия Шукшина не могла постигнуть сложности отношений и противоборства двух молодых людей, отличающихся непримиримостью и резкостью характеров.
Следы драмы постоянно присутствуют в письмах, в открытках, в воспоминаниях близких и далеких людей да в переживаниях двух матерей Ксении Федоровны и Марии Сергеевны.
На странице, вырванной в спешке из какого-то журнала, текст, написанный рукой Василия Макаровича:
Милые мои! Я - в больнице. Попал в тот же день. Катенька, поздравляю тебя. Тебе - год. Вика, поцелуй это веселое существо. И скажи, это - за меня. Она поймет.
Господи, как тяжело здесь. И как хочется видеть Катю.
И еще:
На твой вопрос: почему я здесь? Ты догадываешься - и правильно, загнал я себя настолько, что - ни в какие ворота.
Рад ужасно за нашего Котенка. Что хвалили - это... Не знаю твоих сослуживцев и ничего поэтому не могу сказать. Но ведь сами-то мы не дураки! Рад твоей радости. И гордости. И мужеству. После твоего "отчета" хожу на несколько сантиметров выше пола - по воздуху. Этакое, знаешь, распирающее чувство молчаливого ликования - как будто... (две строки зачеркнуто.- Авт.) я перещеголял Льва Толстого.
