Прощаясь, дочь просила об одном – беречь сына. Елена Васильевна утирала фартуком слезы. Исхудавшая кошка ласкалась, жалобно мяукала. Ее отпихнули:
– Без тебя тошно!
День прошел в заботах. Первым делом следовало запастись питьем. Начало августа выдалось жарким – с безоблачного неба не упало ни капли. Ведра и корытца, выставленные для сбора дождевой влаги, излучали солнечную сухость. Елена Васильевна сходила за водой, наполнила посуду мутной жидкостью. Потом выкорчевала древостой, притащила к сарайчику, принялась рубить. Внук молча подбирал веточки и щепки.
– Ванечка, хватит трудиться – пошли вечерять.
Они доедали нищенский ужин, когда со двора донесся ликующий голос Хамида – гвардейцы джихада захватили Грозный. Правда, в центре города еще кое-кто сопротивлялся, но завтра дом правительства будет сожжен и его защитников покарает Аллах.
Елена Васильевна перекрестилась.
3
На третий день российские войска оцепили мятежный город – начались обстрелы. Елена Васильевна с Ванечкой безвылазно сидели в своем укрытии, прижавшись друг к другу. Время потеряло измерение, и они не знали, светло на белом свете или не видно ни зги. Елена Васильевна рассказывала внуку про могучего богатыря Илью Муромца, который сшибал замки с глубокого погреба и выпускал на волю сорок царей, сорок царевичей, сорок королей-королевичей. Ванечка спрашивал, а кто приедет за ними?
– Храбрые воины.
Надо было выйти на улицу, и она рискнула. Кругом таилась безмолвная ночь. Вдруг в темноте зажужжал рой огненных стрел – ракеты в бешенстве неслись на город, вонзались в зыбкие очертания, озаряя небо красными сполохами. Грозный горел.
Через неделю кончились припасы. Какое-то время пили только воду. Елена Васильевна терзалась.
Возникла мысль незаметно зарезать кошку и сварить бульон. Она выбралась из погреба, достала кухонный нож и кликнула Мурку, но та не приходила. Женщина обошла сарайчик, глянула в прощелину:
– Кис-кис.
Мурка забилась между брусьями, мелко дрожала. Елена Васильевна выронила нож, заплакала: жалко внука, и кошку тоже жалко.
На крыльце появилась молодая жена Хамида, стала развешивать пеленки. «Ей тяжелее, чем мне, – подумала Елена Васильевна, – у нее грудной ребенок». Она подошла к крыльцу:
– Элима, пожалуйста, дай какой-нибудь еды.
Не ответив, Элима гордо удалилась. Елена Васильевна поникла. Идти на рынок в Старую Сунжу не было ни денег, ни сил. Да и на кого оставить внука – не брать же с собой.
Тихо скрипнула дверь – чеченка выкралась из дома, протянула черствую буханку. Елена Васильевна прижала хлеб к груди:
