В дверную щель просунулся штабной майор Лисин. Отвечавший за высокий боевой дух войска, он практиковал задушевные беседы с подчиненными, и потому получил кличку Душещипатель.
– Однако у вас тут Эрмитаж, – майор хозяйским глазом осмотрелся по сторонам. – Коллекционируете?
Матюшкин смачно сплюнул в вазу:
– Не пропадать же добру.
Душещипатель согласно кивнул головой и хитро прищурился:
– Я вот что пришел, ребята. Вы, конечно, слышали о полководце Суворове. Он не проиграл ни одного сражения. А почему? Потому что у него был завет – сам погибай, но товарища выручай.
– А про денежное довольствие у него завета не было?
– Сулили горы золотые – ни черта не заплатили.
– Воюем за сайру.
– Так она же в масле, – извернулся Душещипатель. – Ребята, поймите, деньги не главное, главное – Родину защитить.
– Моя родина – тверская огородина.
– У самих дома – сплошной разор.
– Матюшкин вон жениться затеял, а на какие шиши?
Разговор пошел наперекосяк, переключившись на тему, несподручную для майора. Ему нечего было сказать обозленным людям, которые все еще надеялись подзаработать на войне – другой работы в родных пределах для них не нашлось. «На что рассчитывали, дураки? – подумал офицер. – В лучшем случае получат копейки, да и те все равно пропьют».
Контрактники и так знали, что оставят кровный заработок в первом кабаке. Потому предпочитали публично обсуждать лишь будущую свадьбу командира, выставляя ее как образец всеобщих чистых помыслов. Отчасти Матюшкин был сам виноват в этом – однажды под хмельком он разоткровенничался, что хотел бы уважить невесту, как персидскую царевну. Теперь ему приходилось выслушивать сочувственные слова экипажа, которые попахивали тонкой ехидцей и корыстным интересом.
– Ну ладно, хватит лапать святое, – он решительно затушил окурок о вазу. – Ты чего пожаловал, майор?
– Да вот, хочу знать, как завтра воевать собираетесь?
– Пошли с нами – увидишь.
Лисин на мгновение опешил. Ускользая в дверную щель, выпалил:
– У меня – другое задание.
2
Двинулись на заре. Дорожная пыль, слегка прибитая ночной сыростью, порошилась под тяжелыми траками бронемашин. Город лежал в развалинах. Они источали мертвенный холодок опасности. Казалось, за каждым изломом притаились боевики. Солнечные лучи насквозь прошивали пространство, исчезая в пробоинах зданий, опутанных ржавой арматурой. Августовский денек обещал быть жарким.
Мутная река Сунжа разделяла город пополам. По ту сторону моста, огражденного бетонными блоками, простиралась территория смерти – рядом с полуразрушенным домом торчал остов обгоревшего танка. Взрыв разворотил стальную махину, снес башню, огромное колесо закинул на балкон.
