Джен подвинулся ближе, собираясь заговорить.
Повелитель бормотал:
— Слушай. Ты должен понять. Ты ДОЛЖЕН… Через девятьсот девяносто девять тройных и одно тройное… Великое Слияние, Кристалл запел… Я родился, ах, Скеклис тоже…
Джен стаял несчастный, напуганный ответственностью, возложенной на него Повелителем, боясь изменений в своей жизни. Он не знал, что делать с фрагментами этого знания, — если это действительно было знанием, а не просто бессвязным бормотанием смертельно больного, чем-то большим, нежели он мог придумать, чтобы помочь своему Повелителю сейчас.
— Вы больны, — сказал он. — Вам нужно отдохнуть.
Если бы ему позволили, он мог бы успокоить Повелителя, сходил бы за Целителем урИмом, который, чувствуя ауру, положил бы руки на больного, и, возможно, все было бы снова хорошо.
УрСу не обращал внимания.
— Скексисов было трижды шесть, — продолжал он в монотонном ритме, чтобы сохранить дыхание. — Темный Кристалл, ох… Расколол небо, страшная боль, Скексисы, они… Зло, темнота, их правление…
Джен пытался сосредоточиться на вымученных словах, подчиняясь приказу своего Повелителя понять все, и в то же время чувствовал себя несчастным, понимая, что урИм, которого он видел у входа в пещеру, должно быть, уже навестил Повелителя и ушел, видя, что ничем больше не может помочь ему.
— Великая сила, — продолжил урСу с новым вдохом — ни снова, не обновленная, не Скексисы, если не Гельфлинги, ты, ах… Он застонал от боли. — Ты сделаешь все, ты должен, полностью, Гельфлинг. Снова.
Собирая остатки своих последних сил, он поднял руку и остановил ее над медной чашей с раствором, стоящей на полу у его ложа. Тремя длинными пальцами и большим пальцем он прикоснулся к раствору, который сразу же замутился. Снаружи молния треснула с такой силой, что Джен почувствовал, как земля затряслась под ним. Ошеломленный, он увидел возникающее в чаше с раствором, изображение горы. На ее вершине он ясно мог разглядеть здание со странным куполом.
Глаза урСу были закрыты. Вся его оставшаяся энергия была направлена на создание картины в чаше и на попытку выразить словами мучающую его мысль.
— Придет странник, — бормотал он. Его голос был едва слышен, но Джен уже привык к этому. — Придет из-под горы, неся смерть и рождение.
— Повелитель… — в голосе Джена слышались смущение и нежность. Он готов был расплакаться.
УрСу сжал и разжал пальцы с энергией, которую трудно было предположить в его неподвижном теле. Мутная картина в чаше изменилась. Там появилось изображение кристального стержня, клинообразного осколка, сверкавшего в мутном растворе под пальцами урСу.
